ГРАС. Цикл (СИ)

Напарник-биолог вызывал у Володьки не презрение, а скорее сожаление. Мужик он был здоровый и высокий, выше самого капитана, передвигался хорошо: уверенно и по-кошачьи мягко, но какой-то был весь распущенный, несобранный, неокультуренный физически. Заниматься Иван занимался, но, с точки зрения Сивцова, ерундой: историческим фехтованием. Конечно, в этом виде спорта были свои интересные приемчики, которыми запросто можно противнику кости сломать, но уж очень путь извилистый, блажь все это... Переубедить Володьку было трудно, его аргументами были результаты многолетних занятий штангой, классической борьбой, дзюдо и боевым самбо. В общей сложности спорту он отдал больше двадцати лет из недавно исполнившихся тридцати пяти.

В самолете они с Иваном почти не разговаривали, несмотря на то, что сидели рядом. О чем мог говорить с Володькой Сивцовым биолог— поклонник Толкиена и Стругацких, знаток античной поэзии и современной зарубежной драмы, получивший среди знакомых прозвище Руматы Эсторского? Они были друг для друга пришельцами из разных миров, каждый со своей устоявшейся системой ценностей, почти зеркально противоположной взглядам другого.

Общее порученце давало достаточно пищи для размышлений, но обсуждать его большого смысла не имело. Слишком разным был у них подход к событиям, из ряда вон выходящим. Семашко полагал, что явление необходимо сперва изучить. Сивцов предпочитал сразу загнать событие в тот ряд, откуда оно вышло, а потом уже разбираться. Точек соприкосновения и здесь не находилось.

Хлопотное дело было связано с теми районами на юге Беларуси, которые больше всего пострадали от Чернобыльской аварии. Минуло пятнадцать лет после той ужасной весны, по нескольку раз проводилась дезактивация в населенных пунктах и в доступных участках местности, кое-где сняли и захоронили поглубже верхний слой почвы... Да только все леса и болота Беларуси не дезактивируешь. До сих пор большие участки леса вдоль рек Горынь и Уборть были ограждены колючей проволокой, на которой висели грозные предупреждения. Штормовой ветер и весенние половодья разносили из этих зон радиоактивные изотопы: пятнадцать лет — слишком небольшой срок, чтобы излучение многих из них, например, стронция-90 или цезия-137, всерьез ослабло. И теперь еще в полях можно было встретить неприметный кустик или деревце, вблизи которых счетчик вдруг оживал и показывал запредельные величины, хотя в пятидесяти шагах от них можно было находиться без опасности для жизни.

Большинство оцепленных районов были плохо исследованы из-за своей труднопроходимости: заболоченные или удаленные участки леса. О том, что там творилось, ходили страшные байки: о деревьях со светящейся в кромешной тьме листвой, о радиоактивных полянах, где ягоды клюквы вымахивали размером с яблоко, об огромных диких пчелах-мутантах, нежизнеспособных двух- и трехголовых змеях и шестилапых зайцах. Источником этих слухов служили местные жители, нет-нет, да и забредавшие в опасную зону. Находились и безумцы — любители опасностей, приезжавшие сюда издалека в поисках неизвестно каких приключений. Их ловили, объясняли в доступной форме, чем они рискуют, шастая по зараженной местности, но находились новые. Не поставишь же за каждым деревом по часовому.

Совсем недавно, нынешним летом, зоны радиоактивного заражения напомнили о себе по-новому. Стали странно вести себя обычные животные, собирающиеся в сообщества и стаи: крысы, одичавшие собаки, пчелы и другие насекомые. Поведение их стало странным и необычно агрессивным по отношению к человеку, вплоть до открытого нападения. Специально организованная комиссия при Президенте Белоруссии изучила эти немногочисленные пока, но многообещающие факты и едва только собралась принять волевое решение, как поступило приглашение в Москву.

У встречавшего их в аэропорту субъекта половина лица была закрыта темными очками. Назвался он тоже неразборчиво, однако Сивцов уловил-таки отчество: «Габдуллаевич» — и определил в нем татарина. Габдуллаевич проводил их до черной «Волги», помог устроиться и кивнул шоферу: «Поехали». В салоне было прохладно;1-машина была оборудована кондиционером, однако по пути в ней гости успели так пропотеть, что представлять себе, как они будут вставать и отклеивать брюки от седалища, было все равно неприятно.

Миновав Кольцевую дорогу, «Волга» взяла курс на центр столицы. Их везли явно не к Белому дому. Как выяснилось позже, и не в Кремль. Москвичи решили по- свойски побеседовать с белорусской делегацией прямо на Лубянке.

***

Генерал ФСБ Владимир Константинович Яковлев был невысокого роста, крепкий и широкий в плечах мужчина, в повадках его угадывались долгие и усердные занятия борьбой. Кроме него и встречавшего их в аэропорту татарина, в кабинете находился еще один человек: рослый верзила под стать Шварценеггеру, одетый в штатское. Генерал представил его так:

— Капитан Грибов, ваш коллега.