Гравитация

Анна сидела у стола в читальном зале, погруженная в чтение. Я бы абсолютно точно поверила в то, что женщина занята книгой, которую держит в руках. Либо книга была интересная, либо Тагамуто умела играть нужную роль.

— Он звонил, — я села у края стола и открыла свою книгу по основам композиции.

— Вам никогда не казалось странным совпадение, что Вы работаете с изобразительным искусством, а его иногда называют Художником? — Анна перевернула страницу и подперла щеку рукой, внимательно изучая текст.

— Мне многое кажется странным, — я обратила внимание на то, что Тагамуто не скрывала своих мыслей, а это значило то, что она высказывает значащую что-то идею.

— Он говорит на понятном Вам языке, — Анна не поднимала головы, разговаривая со мной достаточно тихо и незаметно со стороны.

— Я думаю, что каждое убийство — это трофей с посланием. Объяснением того, что убитый сделал. Выпотрошенные как скот. Бессердечные, которым сердце ни к чему. Бесстыдные, глаза которых не туда смотрели. Меняющие обличия, как змея — кожу.

Анна вскинула одну бровь, давая понять, что хочет услышать продолжение моих мыслей:

— Он снисходит до того, что объясняет свою волю всем, поясняет, что это не только развлечение, это заслуженная кара?

— Каждое убийство было сделано так, чтобы вы искали не то, что нужно.

Анна смотрит прямо на меня, и её глаза пытаются заглянуть прямо мне в голову:

— Вы хотите сказать, что он играет с нами и оставляет записки для того, кто их прочитает. Всё это время он кружит и оставляет отметины на пути, чтобы читателю было интересно открывать новые главы его истории.

Я прерываю зрительный контакт и опускаю глаза в книгу. Мне совсем не хочется, чтобы проницательная Тагамуто увидела истину. Слишком долго мне пришлось отрицать ее, чтобы сейчас принять как факт то, что все эти смерти были бессмысленны, и в то же время полны определенного значения. Это было обращение, шарады, адресованные тому, кто сможет понять их язык. Сладости на дорожке, ведущей Гензеля и Гретель к пряничному домику.

— Вполне возможно, что его близость с Вами является тем, что поможет нам его поймать. Насколько он доверяет Вам? — Тагамуто полна холодного расчета. В ее исполнении он означает одно — какова бы не была подоплека странного диалога убийцы с миром, она оставит правду на потом. До того момента, когда за Хорстом не закроется дверь камеры. А затем Анна Тагамуто примется за оставшиеся вопросы.

— Достаточно, чтобы заставить его признаться так, как нужно вам для его ареста, — шорох страниц звучит оглушительно громко в тишине.

Пользуясь секундой, я бросаю взгляд на женщину. Меня поражает и удивляет её хладнокровие и спокойствие. Наверно такими выглядят рептилии в глазах окружающего их мира. Незаметные, сливающиеся со стволами деревьев, зелеными побегами. Вертикальные зрачки никогда не упускают из виду ни единой мелочи, словно в их головах идет непрерывный анализ и обработка информации. Хотелось бы мне заглянуть в голову Анны, увидеть ход её мыслей, попытаться понять — что делает её такой совершенной и отстраненной. Но мне хватает и того, что мой мозг практически постоянно занят Гаспаром и его совершенными партиями в игре. В глазах Анны я всегда вижу мизерное значение жизни и смерти, если они лежат на одной из чаш весов, тогда как на другой находятся её цели. Глаза Анны пусты и холодны, но при этом за ними живет что-то другое, что руководит её совершенной логикой.

Я опускаю глаза в книгу. Мир вокруг словно сбрасывает маски, показывая мне странные и страшные личности, живущие за каждым из внешне благополучных и адекватных людей. Из глаз — темных, светлых, круглых, узких, ориентальных, европеоидных, смотрят тихие, ждущие своего часа монстры. Это те, кто носит в себе своего демона и не выпускает его наружу, подкармливая только изредка вспышками насилия, гнева, разврата.

И мне становится страшно.

Бьёрн догоняет меня уже тогда, когда я прошла пару кварталов от библиотеки. Он был неподалеку, где-то в том же зале, и проходившая встреча с Тагамуто страховалась его присутствием. Мне всегда было интересно — что заставляет его участвовать в плане Анны, который он явно не одобрял?

— Вы не обязаны идти на это, — агент Бьёрн явно недоволен происходящим, более того, он почти что встревожен, — Анна не имеет права втягивать Вас, гражданское лицо, в операцию.

Вообще-то Бьёрн прав.

— Я понимаю, но это то, что я могу сделать для поимки вашего психопата.

— Очнитесь, — неожиданно Бьёрн достаточно резко трясет меня за плечи, словно пытается привлечь моё внимание к своим словам ещё больше, — неужели не понятно, что Тагамуто совершенно уверена в том, что никакого признания может и не быть?

Я не столько обращаю внимание на то, что пальцы Бьёрна достаточно сильно вцепились в меня, проникая даже сквозь теплую куртку, сколько заинтересовываюсь его словами. И уточняю:

— Тогда как она собирается произвести задержание?

Мгновенно ставший безразличным и спокойным, Бьёрн отпускает меня, отодвигаясь на шаг назад.

— Она рассматривает, как вариант, захват преступника на месте убийства очередной жертвы.