Гражданин

Всю ночь Абрамсу снились кошмары: то его преследовали крокодилы и он спасался от них верхом на бегемоте, почему-то крича: «Кавалерия, вперед!», и все стадо устремлялось за ним. То оказывалось, что это не крокодилы, а советник Дуглас гоняется за ним по саванне в пижаме и тапочках, размахивая своим ботинком и крича, что по вине лейтенанта ему, Дугласу, нечего надеть, потому что непривычный к таким застольям лейтенант помимо ботинка испортил советнику брюки. То он вскакивал на кровати и, таращась в ночную тьму, видел в углу большую бутылку JB, которая радостно восклицала: «Yeah, tha thu ann![45]» — и, переваливаясь с боку на бок, медленно двигалась к нему, держа в растопыренных руках стаканы и тарелки с закусками. Две руки. Нет четыре. Нет, уже семь. А Дуглас сидел верхом на холодильнике, сложив по-турецки ноги, и командовал стеклянному монстру, указывая на него, Абрамса, пальцем: «Взять его!» Лейтенант снова вскакивал и понимал, что то, что он видел — это просто сон. Он облегченно вздыхал и вдруг в углу снова видел своего ожившего стеклянного врага и советника, грозящего ему пальцем: «Разум должен быть холодным». И тогда он выскакивал из постели и, снова оседлав верного бегемота, который все больше становился похожим на письменный стол советника, мчался прочь, чтобы, сделав круг, снова проснуться в своей постели. И все это время сержант Дефендер чирикал, как канарейка, сидя на жердочке в клетке, стоящей на краю подоконника и опасно покачивающейся, ежесекундно грозящей упасть за окно.

Наконец, разорвав этот круг повторяющихся событий, Абрамс проснулся окончательно и увидел, что наступил рассвет. Ночью от его метаний вся постель сбилась в ком, на котором он полусидел-полулежал, что и стало причиной приснившихся ему ночных кошмаров. С опаской посмотрев по сторонам, он не заметил ни Дугласа, ни бегемота, ни ожившей JB и, уже окончательно придя в себя, на шатающихся ногах добрел до стола и залпом выпил стакан теплой воды. Жажда прошла, но в животе снова стало просыпаться чувство тошноты…

К восьми часам утра он уже достаточно пришел в себя и, отправился на прием к советнику. Темные круги под глазами, сухость во рту и нетвердая походка выдавали в нем человека, не привыкшего к излишним возлияниям. Но Дугласа не было и Абрамс, посидев некоторое время у двери кабинета, ушел по своим делам, но затем время от времени приходил и стучался в дверь. Но советник все не появлялся.

Наконец, уже после обеда, Дуглас, попался ему в коридоре, когда Абрамс после очередной неудачной попытки попасть к нему на прием, возвращался в свой кабинет. Весь вид советника показывал, что он был не в духе. Хмурое лицо, насупленные брови, надутые губы и тяжелый невидящий взгляд, как будто куда-то вглубь себя, словно проводивший ревизию своего внутреннего состояния, говорили о том, что он чем-то очень сильно не доволен. Лейтенант поприветствовал его:

— Доброе утро, сэр.

— Чего в нем доброго, — проворчал Дуглас. — Давно ждешь?

Абрамс несколько замялся, он, хотя и злился на советника, заставившего его ждать больше половины дня, но Дуглас занимал не ту должность, которая давала показывать какому-то лейтенанту свое недовольство:

— Да, уже давно, с утра.

Дуглас сердито засопел, открывая дверь:

— Ладно, задержался. Проходи, лейтенант, садись.

Закрыв за Абрамсом дверь на ключ, он подошел к столу и со злостью шлепнул на него портфель.

— Дерьмовое дело, знаешь ли. Дипломатическим путем Дефендера вытащить не получится.

— Но почему, сэр? Ведь можно же, наверное, доказать, что он действовал в пределах необходимой обороны. А то, что он избил полицейских — так он был в состоянии аф… аффекта, — с запинкой выговорил он трудное слово.

— Аффекта, — насмешливо повторил за ним Дуглас. — И долго ты об этом думал?

Но лейтенант не понял насмешки.

— Да, долго. И вчера думал, пока не отключился, и сегодня с утра. Мне даже снилась какая-то чертовщина…

— Я тоже думал. Только что ни думай, заходишь в тупик. Видишь ли, в чем проблема? Как ты знаешь президентом Того является Гнассингбе Эйадема. В очередной раз. По мнению наших и европейских политиков, в прошлом году он снова совершил насильственный захват власти. Потому, что все его оппоненты один за другим просто бесследно исчезли. Эйадема пользуется безоговорочной поддержкой армии, поэтому убрать своих политических противников для него не представляет никакого труда. Да, это, конечно, достаточно отрицательная фигура. Но для нас проблема в том, что ссориться с ним нам сейчас не с руки — планируется крупная коммерческая сделка, а бизнес превыше всего. А все такие важные документы здесь подписывает именно президент. Формально именно он принимает решение. Поэтому давить на местных у нас не получится.

— В каком смысле, формально? — не понял Абрамс.

— В таком, что тут замешаны интересы более могущественных сил, — не вдаваясь пока в подробности, пояснил советник

— Так что же, сэр, получается, что бизнес важнее, чем свобода гражданина США?