Гражданин Галактики

Чета Брэдли что-то пробормотала в знак согласия; все направились к выходу. Остальные стоявшие в этой комнате мужчины, которых никто не представлял, пошли за ними. В коридоре они ступили на движущуюся полосу, которая двигалась все быстрее и быстрее, пока стены не начали сливаться. Она замедлилась, когда они приблизились к концу — через несколько миль, как показалось Торби, и они сошли с нее.

Это было какое-то общественное место, потолки высокие, а стен было не видно из-за множества народу. Торби узнал особенности транспортной станции. Молчаливые мужчины, бывшие с ними, обступили и загородили их, а они продолжали идти прямо, не обращая внимания на толпу. Несколько человек старалось пробиться поближе, одному из них это удалось. Он сунул Торби микрофон и поспешно спросил:

— Мистер Радбек, каково ваше мнение о… Один из молчаливых схватил его. Мистер Уимсби быстро сказал:

— Потом, потом. Зайдите в мою контору и получите все сведения.

На них направляли объективы, но сверху или издали. Они свернули в коридор, ворота за ними закрылись. Движущаяся лента дороги доставила их к лифту, который поднял их к маленькому закрытому аэропорту. Там их ждал самолет, и еще один, поменьше, оба гладкие и блестящие. Уимсби остановился:

— Вы в порядке? — спросил он у миссис Брэдли.

— О, конечно, — ответил профессор Брэдли.

— Вы хорошо долетели?

— Превосходно. Славный полет — и, уверен, обратный будет не хуже.

— Тогда мы прощаемся. Я вам позвоню — когда он немного адаптируется. Договорились?

— О, конечно. Будем ждать.

Бабушка клюнула Торби в щеку, дедушка похлопал по плечу. Затем он с Уимсби и Ледой поднялся в большую машину. Летчик отдал честь мистеру Уимсби, потом Торби — тот умудрился успеть ответить.

В проходе мистер Уимсби остановился:

— Почему бы вам, ребятки, не сесть вперед, чтобы наслаждаться полетом? Мне тут должны позвонить.

— Конечно, папа!

— Ты меня извинишь, Тор? Бизнес не стоит на месте — шахты дядюшки Джека…

— Конечно… дядя Джек!

Леда повела его вперед, и они уселись в прозрачной кабине. Самолет сразу взлетел — и они оказались на высоте нескольких тысяч футов. Машина кружила над пустыней, потом повернула на север, к горам.

— Удобно? — спросила Леда.

— Вполне. Только я такой грязный…

— На корме есть душ. Но скоро мы будем дома — почему бы не понаслаждаться путешествием?

— Ладно.

Торби не хотел пропустить ничего из пейзажей легендарной Терры. Он решил, что она похожа на Гекату, — нет, больше на Вуламурру, только там гораздо меньше городов. Горы… Он снова посмотрел вниз:

— Что это такое, белое? Квасцы?

— Как, это же снег! — Леда тоже поглядела вниз. — Это Сангре де Кристо.

— Снег, — повторил Торби. — Это замороженная вода.

— Ты что, никогда не видел снега?

— Я о нем слышал. Он не такой, как я ожидал.

— Это действительно замороженная вода, и все же не совсем так; он более пушистый. — Она вспомнила папочкины наставления: она не должна показывать удивление. — Знаешь, — предложила она, — я научу тебя кататься на лыжах.

Много миль и несколько минут ушли на объяснения, что такое лыжи и почему люди на них катаются. Торби принял это к сведению: возможно, он этим займется, а может быть, и нет. Леда сказала: все, что может случиться — «это сломаешь ногу». И это забава? Кроме того, она не объяснила, насколько это холодно. В представлении Торби холод связывался с голодом, битьем и страхом.

— Может, я и смогу научиться, — сказал он с сомнением, — но вряд ли.

— Ой, конечно, сможешь! — Она переменила тему. — Прости мое любопытство, Тор, но ты говоришь с легким акцентом.

— Я не знал, что у меня есть акцент.

— Я не хотела тебя обидеть.

— Ты и не обидела. Я, наверное, приобрел его в Джаббале. Там я жил дольше всего.

— Джаббал? Дай припомнить… Это…

— Столица Девяти Миров.

— Ах, да! Одна из наших колоний, так?

Интересно, решил Торби, что бы сказали об этом в Саргоне?

— Ну, не совсем. Это теперь суверенная империя — они считают, что так было всегда. Они не любят признавать, что подчиняются Терре.

— Какая странная точка зрения.

Подошел стюард с напитками и деликатесами. Тор взял бокал сока со льдом и тихонько прихлебывал. Леда продолжала:

— Что же ты там делал, Тор? Ходил в школу?

Торби вспомнил терпение, с которым папа обучал его, понял, что она имеет в виду совсем другое:

— Я нищенствовал.

— Как?

— Был нищим.

— Извини?…

— Нищий по лицензии. Человек, который собирает подаяние.

— Я так и поняла, — сказала она. — Я знаю, что такое нищий. Я читала в книгах. Но — извини, Тор. Я всего лишь домашняя девочка, я испугалась.

Она не была «домашней девочкой». Она была искушенной женщиной, в духе своего окружения. После смерти матери она стала хозяйкой в доме отца и уверенно держалась с людьми с разных планет, с величайшим искусством поддерживала светскую беседу на трех языках на больших званых обедах. Леда умела ездить верхом, танцевать, петь, плавать, кататься на лыжах, вести дом, иногда проверять счета, при необходимости читать и писать и подбирать подходящие ответы. Она была умная, милая женщина с хорошими задатками, женщина высшего круга — умная, трезвая и ловкая.