Гражданин Галактики

Но этот странный новообретенный кузен был для нее загадкой. Она неуверенно спросила:

— Извини мое невежество, но на Земле у нас ничего подобного нет. Я не могу себе этого представить. Это было ужасно неприятно?

Торби мысленно перенесся в прошлое: он сидел на большой Площади в позе лотоса, рядом развалился папа, они разговаривали…

— Это было счастливейшее время в моей жизни, — ответил он просто.

— О! — Это было все, что она смогла произнести. Но папочка оставил их вдвоем для того, чтобы она работала. Лучше всего расспрашивать мужчину о нем самом.

— С чего же начинают, Тор? Я бы не знала, как начать.

— Меня научили. Понимаешь, я был выставлен на продажу, и… — ему хотелось объяснить про папу, но он решил подождать с этим, — меня купил старый нищий.

— «Купил» тебя?

— Я был рабом.

Леда почувствовала себя так, будто она ступила в воду, и ее сразу накрыло с головой. Сказал бы он «каннибал», «вампир» или «маг», она бы не была шокирована больше. Она оправилась, глубоко вздохнула.

— Тор, если я была груба, извини. Нас всех интересует, как ты жил — господи! Больше пятнадцати лет! — с тех пор, как ты пропал. Но если не хочешь отвечать, так и скажи. Ты был такой славный маленький мальчуган, и я тебя любила — пожалуйста, не одергивай меня, если я задаю глупые вопросы.

— Ты мне не веришь?

— Как я могу? Рабов не существует уже целые столетия.

Торби пожалел, что он вынужден был оставить «Гидру». В гвардии он усвоил, что работорговля — это нечто, о чем многие фраки внутренних миров и не слыхивали.

— Ты меня знала, когда я был маленьким?

— О, конечно!

— Почему же я тебя не помню? Я не могу вспомнить ничего, что было со мной раньше — не могу вспомнить Терру.

Она улыбнулась:

— Я на три года старше тебя. Когда я тебя в последний раз видела, мне было шесть, а тебе всего три, потому ты и не помнишь.

— О, — Торби решил, что это удобный случай узнать свой возраст. — Сколько же тебе сейчас?

Она лукаво улыбнулась:

— Теперь мне столько же, сколько тебе, и так останется, пока я не выйду замуж. Ничего, Торби, когда ты спросишь что-то не то, я не обижусь. На Терре не спрашивают возраст леди, соглашаются, что она моложе, чем на самом деле.

— Ах, так? — Торби подумал, что это странный обычай. В Народе любая женщина претендовала на более почтенный возраст ради статуса.

— Так, например, твоя мама была очень красивая леди, но я никогда не знала ее возраста. Может быть, ей было двадцать пять, когда я ее знала, может быть, сорок.

— Ты знала моих родителей?

— Ну да! Дядя Крейтон был такой милый, громогласный. Он давал мне пригоршни долларов, чтобы я сама покупала конфеты и воздушные шарики. — Она нахмурилась. — Но я не могу припомнить его лицо. Разве это не глупо? Неважно, Тор, говори мне все, что хочешь, я буду рада услышать еще что-нибудь, если ты не возражаешь.

— Ничуть, — сказал Торби, — но я не помню, как меня захватили в плен. Насколько я помню, родителей у меня никогда не было: я был рабом, сменил несколько мест и хозяев — пока не прибыл на Джаббалпору. Потом меня снова продали, и это было самое счастливое событие, какое со мной случалось.

Ее улыбка погасла. Она сказала тихо:

— Ты по правде? Или…

Торби испытал мучительную досаду вернувшегося путника.

— Если ты думаешь, что рабства больше нет… Что ж, Галактика большая. Закатать штанину и показать тебе?

— Что показать, Тор?

— Мое клеймо. Татуировку делают, чтобы считать продажу действительной. — Он закатал левую штанину. — Видишь? Дата — это мое освобождение, на саргонийском, вроде санскрита, думаю, что ты не сумеешь ее прочесть.

Она смотрела круглыми глазами:

— Это ужасно! Это просто ужасно!

Он прикрыл клеймо.

— Зависит от хозяина. Но хорошего мало.

— Но почему никто ничего не делает?

— Это не так просто, — он пожал плечами.

— Но… — Она осеклась, вошел ее отец.

— Ну как, дети? Хороший полет, Тор?

— Да, сэр. Пейзажи удивительны.

— Скалистые Горы — это не Гималаи. Но наши Тетоны удивительны… вон они. Скоро будем дома. — Он показал: — Видишь? Это Радбек.

— Этот город называется Радбек?

— Когда-то тут была деревня, ее называли Дыра Джонсона или что-то в этом роде. Но я говорю не о Радбек-Сити. Я имею в виду дом, твой дом — «Радбек». Видишь башню над озером, а позади Большой Тетон? Самое величественное сооружение в мире. Ты Радбек из Радбека в Радбеке… «Радбек в кубе» — твой отец называл это так. Он приобрел это имя, женившись, но не унаследовал его. Мне оно нравится, в нем слышится грохот грома, и хорошо, что Радбек вернулся на свое место.

Торби нежился в ванне. Он испробовал все — от тонкой струи душа в глубине горячей ванны, причем стенки и дно массировали его тысячью пальцев, до погружений в тепловатую воду, которая становилась прохладнее, пока он в ней лежал.