Гражданин Империи

– Ладно-ладно,– он шутливо поднял кверху руки, а затем, подойдя поближе, протянул одну из них Степану для рукопожатия.– Вильгельм,– представился детина и, поймав удивленный взгляд последнего, пояснил: – многие Геной кличут, да мне то оно все едино!

– Степан,– ладонь у кузнеца оказалась крепкая, мозолистая.

– Так что там у тебя?

– Да шашку хочу себе. Адыгейскую.

Кузнец от такого заявления потерял дар речи. Его черные кустистые брови сошлись на переносице:

– Это что еще за диво такое?

Степан, как мог, объяснил. Видел: не поняли они друг друга. Тогда попросил лист бумаги и нарисовал, обозначив размер лезвия, длину рукояти, а также и толщину самого клинка. Обратил внимание на глаза кузнеца – с каждой минутой они разгорались все сильнее и сильнее в предвкушении новой, а оттого и вдесятеро более интересной работы. Несомненно, творческим человеком был кузнец. Даром, что черты лица словно вытесаны из камня. Ну да разве же это показатель?

Долго договаривались о сроках. Степану клинок нужен был позарез – очень уж хотелось испытать его в первом бою. Наконец сошлись на шести днях.

– Сколько я вам буду должен? – задал он самый щекотливый для себя вопрос.

– За материал – триста рублей. Да плюс работа. Сколько за работу – сам не знаю пока. Покумекать надо.

– Понятно,– уныло произнес Степан. У него-то на счету всего где-то около двухсот пятидесяти оставалось.

– Что, не хватает?

– Нет. Новый я человек в этом мире.

– Ничего, наживешь еще! – кузнец добродушно улыбнулся. Давай сколько есть, а там уж вернешь со временем понемногу. А что не из нашенских ты – так это я сразу понял.

– Возьмите.

Аусвайс Степана перекочевал сначала в ладонь Вильгельма, а затем в компактный настольный терминал, который имел любой уважающий себя подданный Империи.

– Негусто конечно.

– Я доплачу,– вклинилась в их разговор Нюра.

Кузнец даже оторопел поначалу, а затем коршуном набросился на девушку:

– Это с каких таких гвоздей ты собралась за него доплачивать? А может он проходимец какой? Да и вообще, раньше в приступах меценатства ты вроде бы как замечена не была!

Нюра стремительно побледнела, а затем, справившись с волнением, тихо прошептала:

– Так люб же он мне, дядя Гена.

Вильгельм посмотрел на Степана очень внимательно. Было в этом взгляде все: опасение, злоба, грусть, неясная ревность… Многое, очень многое выражал сейчас взгляд кузнеца!

– В общем так,– после недолгой паузы произнес он медленно, с расстановкой.– Я хочу чтобы ты знал, залетный. Знал – и был предупрежден,– голос его зазвучал глухо, словно из бочки.– Нюра для меня – что дочь родная. И если ты обидишь ее, вольно или невольно, клянусь, что где бы ты ни был, в какую бы щель не забился – достану я тебя отовсюду. А когда достану – с живого сдеру шкуру и сделаю из нее вот такие меха,– он махнул рукой куда-то в сторону.– Я ведь не только кузнечных дел мастер, но еще и кожевенник неплохой.

– Не беспокойся,– Степан твердо посмотрел ему в глаза.– Не обижу я твою девочку.

Кузнец поверил. Так, по крайней мере, казалось на первый взгляд. Лишь поинтересовался будничным уже голосом:

– Давно встречаетесь?

– Вчера познакомились,– Нюра потупила было взор, но затем глаза ее весело заискрились: – А сами то вы с тетей Антониной как в первый день познакомились, так на третий уже и свадьбу сыграли! Вон сколько ребятни теперь вокруг бегает!

– Ох девка, ох и получишь ты у меня! – Вильгельм улыбался, вспоминая, видимо, свои былые денечки. А затем произнес, обращаясь уже к Степану: – Ладно. Выкую я тебе твою шашку. За материал еще сорок рублей будешь должен. А за работу – ничего не возьму.

– Дядь Ген, да я же говорила, что заплачу!

– Не заплатишь,– он приобнял Нюру за плечи и незаметно подмигнул своему заказчику: – Пусть это станет моим свадебным подарком!

Вышли от кузнеца довольные оба. Степан – оттого, что так замечательно уладилось дело с шашкой. Нюра – оттого, что шла с ним рядом, чувствуя, как ее маленькая ладошка утопает в его руке.

– Куда теперь?

– Мне в лагерь срочно надо.

– Ну, ладно. Хочешь, с тобой пойду?

– Нне знаю. Да и не пустят тебя наверно.

Откровенно говоря, Степану совсем не улыбалось ходить с девушкой по тренировочному лагерю. Делу время – потехе час, как говорится. Нюра же его задумчивость восприняла по-своему:

– Да я тысячу раз там была! Все потаенные тропки знаю!

– Какие такие тропки?

– Ну такие, чтобы через пропускной пункт не идти. Кое-где через забор можно. А есть еще подкоп один замаскированный – через него солдаты перебираются, когда в деревню по девкам бегают.

Ну что тут можно сказать? Только руками развести разве что!

– Нюра, у меня есть работа и связанные с ней определенные обязанности. Если я не подготовлю группу к назначенному времени, значит получу гарантированный шанс не вернуться с задания живым. Или погибнет кто-то другой. По глупости. Просто потому, что я что-то недосказал, недоучил. Ты понимаешь?

– Понимаю. Ты не обижайся, ладно?

– Ладно.

Ну как на нее можно обижаться? Девушка шла с таким потерянным видом, что Степан не выдержал и крепко обнял ее за талию.– Глупая, я закончу все свои дела и обязательно к тебе зайду!