Гражданка Иванова, вас ожидает дракон

Все три дня похода Хочь чистил овощи и рыбу, разжигал угли, оттирал закопченные котлы, и теперь в телеге со свежо-пахнущими арбузами просто блаженствовал. Ему повезло: не замолви за него слово капитан, купец — тоже из гномов, навряд ли позволил бы прокатиться с таким комфортом. Вторая польза от купца — он был кладезем знаний. Не раз бывал при дворе, пусть и с черного входа, а потому проявлял осведомленность по многим вопросам. Кто видит изнанку жизни власть предержащих, как ни слуги или те, кто вертится на кухне?

— Жовел забыл, как жил в поселке при каменоломне. Отошел от прежних друзей, задрал нос, а вот мать его по-прежнему не прочь посидеть с кубком эля и вспомнить былые времена. Замечательная женщина. Это сейчас ее величаво кличут королевой-матерью, а для нас она как была Жиданка, такой и осталась.

— А я слышал, что она зовется Жизнь Давшая, — Хочь, показывая удивление, вполне натурально таращил глаза. — Неужто врут?

— Ее имя облагородили, как и положено матери царя. Каждая вторая в каменоломнях, считай, Жиданка. Если хочешь душевно поговорить, не смей ее Жизнь Давшей называть.

«Вот ведь зараза, этот Ульрих Большие яйца! Такую важную вещь и не сказал!»

— Ой, как хочу поговорить! До царя не добраться, так хоть с матерью его побалакать, чтобы потом родным рассказать, какая она простая.

— Своя. Ты ей только подарочек какой-нибудь припаси. Она дюже как любит подношения.

— Есть, есть дорогой подарочек, — Хочь душевно погладил свою котомку, где в коробочке ждал своего часа «Драконий лютик».

— Ну, бывай! — купец остановил лошадку, чтобы попутчик слез с повозки. — Дальше не положено. Охрана во дворец чужих не пустит.

— А как же мне королеву-мать повидать? — расстроившийся собеседник схватил купца за предплечье, чтобы тот не тронул раньше времени

— А ты в трактир «Пьяная кирка» иди. Она там частенько бывает. Правда, если из дворца улизнет, — купец подмигнул и дернул вожжи. — Сын-то у нее нынче строгий! Говорят, она на острове Раконе знатно покуролесила!

— А узнаю ее, узнаю ее, как? — Хочь-Убей бежал рядом с телегой. Почему бы и не побегать, если дело наклевывается?

— Там, где игра в карты, там и она! Только не смей ставить, без штанов останешься!

* * *

Трактир пах тушеной капустой и чесночными колбасками. Под потолком густо собирался сизый дым — куски свинины на огромной сковороде шипели и стрелялись жиром. Кружки с элем, сразу по четыре в одной руке, разносили гномки — коренастые, широкобедрые, сильные телом и голосом.

Хочь занял столик в стороне и принялся наблюдать за входящими в трактир. Хозяин, так добротно натирая прилавок, словно вознамерился снять с дерева лак, по первой косился на чужака, который так и не изволил стянуть с головы капюшон, но когда тот щедро заказал, поставил от себя презент — гоблиновку.

— Из самой Гобляндии, только для дорогих гостей, — глазастый хозяин, промокая тряпицей запотевшую бутылку, разглядел-таки тугой кошель, что был привязан к поясу чужака. — Откуда такой взялся? Небось с золотого прииска?

— Нет, — Хочь показал ладони, на которых мозоль могла появиться разве что от тяжелой пивной кружки. — Я с острова Ракон, а поджидаю здесь достопочтимую Жиданку.

Брови трактирщика сошлись у переносицы, взгляд сделался тяжелым. Метаморф перешел на шепот:

— Она там дорогую ей вещицу забыла, а я, стало быть, привез. Зуб даю, увидев, что потеряла, век будет благодарной. Так что, милый друг, подсоби, и я тебя не забуду. Знак подай, когда Жиданка здесь появится.

Трактирщик ничего не ответил. Мало ли какая шваль королеву-мать хочет увидеть? А вот если признает незнакомца Жизнь Давшая, тогда почему бы не подсуетиться.

Она появилась, как только на город опустилась ночь, а из-за угла, огороженного ширмой, все отчетливей доносились шлепки карт по столу.

— Да, это тебе не казино на Раконе, — к гному подсела женщина, укутанная в дорожный плащ. Ее обескровленные губы скривились в усмешке, когда Хочь крупно вздрогнул. Он ждал ее появления с главного входа, а она, видать, через кухню прошла. — Ну, говори, Ульрих, зачем приперся? Мало было на острове меня сдать, так теперь решил здесь жизнь испортить? Побежишь Жовелу ябедничать?

Если приглядеться, то на вид старушка была сущий ангелок — седые кудельки, беломраморная кожа, забывшая, что такое каменная пыль, которая въедается во все поры и делает гномов похожими на чертей. Глаза ясные, небесно-голубые. Ну чем не мадонна, вырастившая младенца до целого царя?

— Нет, Жиданка, как можно? Я на острове жизнь царской матери спасал. Чуть достоинства через оплошность твою не лишился, — гном повел плечами, будто вспоминал перенесенные мучения. — Меня же лорд Ракон пытал, а я и словом не обмолвился, кто ты есть. Думаешь, легко раком стоять с яйцами, вмороженными в лед?

Ангелочек остался под впечатлением, убрал нож, которым целился в пузо. По виску Хоча потекла струйка пота.

«Вот это мадам! Уважаю!»

— Ну так показывай, какую-такую дорогую вещицу я на Раконе забыла?