Гражданская война в Испании 1936–1939

Местное население противопоставляло кризису свою привычную находчивость. На балконах Барселоны держали кур и кроликов, и город будили на заре петушиные крики. В горшках, а также на газонах по всему городу выращивали овощи. Во всем городе исчезли голуби, попав в кастрюли, та же участь постигла кошек, чье мясо продавалось под видом крольчатины. Вместо картошки резали и жарили апельсиновую кожуру, сушеные салатные листья заменяли табак, но результат всего этого был мизерный[825]. Матери вставали до рассвета и брели по двадцать километров до окрестных ферм в надежде обменять хоть что-нибудь на еду.

При этом политики и крупное чиновничество не слишком теряли в весе, и банкет в честь Негрина в Барселоне вызвал волну гневного возмущения. В целом войска кормили гораздо лучше гражданского населения, что не мешало бойцам с горечью наблюдать, как бедствуют их семьи. Поэтому они остро реагировали на скандалы в связи с хищениями штабными и снабженцами горючего, съестного и всего прочего для последующей перепродажи на черном рынке.

Барселона, и так страдавшая от всевозможных лишений, к тому же подвергалась непрерывным бомбежкам итальянской авиации. В феврале 1937 года город бомбардировал итальянский военный флот, а с марта город взялись утюжить эскадрильи самолетов, поднимавшиеся с Майорки. Самые страшные налеты произошли 29 мая и 1 октября. В 1938 году налеты стали еще более концентрированными – в январе бомбы падали на гавань и на окружающие кварталы, вселяя ужас в гражданское население. Чиано возбуждали рапорты о разрушениях, которые он называл «фантастически устрашающими»[826].

В ответ на эти налеты республиканская авиация обрушила бомбы на города националистов, где погибло несколько десятков человек[827]. Предпринимались дипломатические попытки положить конец взаимным бомбежкам. Республиканцы прекратили налеты, когда помощь предложил Иден – как позднее выяснилось, британцы ничего не собирались предпринимать. Муссолини прервал бомбардировки в феврале, когда был пик его недовольства националистами, отказывавшими Итальянскому экспедиционному корпусу в должном уровне славы в сражении за Теруэль. Но потом, в ходе продвижения к морю, дуче, не предупреждая Франко, возобновил налеты, причем еще более интенсивные, чем прежде[828]. Чиано отмечал: «По мнению Муссолини, эти воздушные рейды – замечательный способ сломить боевой дух красных»[829].

Ночью 16 марта эскадрильи «Савойя-Маркетти» с Майорки приступили к круглосуточным бомбардировкам Барселоны: противовоздушная оборона там отсутствовала, республиканские истребители взлетели с окрестных аэродромов только днем 17 марта. Потери составили тысячу убитых и 2 тысячи раненых[830]. Бомба, угодившая, видимо, в грузовик с боеприпасами на Гран-Виа, привела к чудовищному взрыву. Это послужило почвой для ложных слухов, будто бы итальянцы экспериментируют с гигантскими бомбами. Муссолини был вдохновлен реакцией в мире. «Его радовало, – писал Чиано, – что итальянцы научились внушать миру ужас своей агрессивностью, а не только доставлять удовольствие музыкой своих мандолин. Это поднимет наши акции в Германии, где любят тотальную, беспощадную войну»[831].

На республиканской стороне нарастала усталость от войны, усугубляемая цинизмом, порождаемым поведением руководства. Все больше людей убеждалось в необходимости того или иного компромисса с националистами, напрямую или при международном посредничестве. Уже в октябре 1936 года Асанья поручал Бош-Гимпере начать сближение через Лондон, но процесс саботировал тогдашний посол в Лондоне Аскарате. В конце концов предложение достигло Форин Офис через французское правительство. В 1937 году Асанья предпринял новую попытку, когда направил в Лондон Хулиана Бестейро представлять республику на коронации Георга VI.

Среди военных мало кто помышлял о прекращении войны, разве что в отчаянии и панике отступления, так как республиканская пропаганда давала пищу для их веры в конечную победу. Другое дело – либералы и социал-демократы среднего класса, лучше понимавшие опасность затягивания войны. Но некоторые из них, например Мартинес Баррио, приходили к выводу, что в случае победы Франко они пострадают куда сильнее, чем рабочие.