Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

Куда менее известны и обласканы вниманием читающей публики события, которые происходили на Южном берегу Крыма в 1917– 1921 гг. – со времени начала Февральской революции и до окончательного установления в Крыму советской власти зимой 1920–1921 гг. Это легко объяснить: на фоне оптимистической, «глянцевой» картинки развития курортной Ялты и ее окрестностей в первом десятилетии XX в., когда бархатный сезон сменялся виноградным, тут и там на побережье открывались модные курорты, строились виллы и разрабатывались планы прокладки новых железных дорог вдоль моря, события революционных лет видятся мрачным, тяжелым контрастом. Чехарда смены временных и коалиционных правительств, две иностранные интервенции, волны революционного и контрреволюционного насилия, сопровождавшегося, помимо классовых, и кровавыми межэтническими столкновениями, массовая миграция и эмиграция, наконец национализация частных имений и безжалостное физическое истребление их владельцев после окончательного установления советской власти – красный террор Белы Куна, масштаб которого вскоре был признан чрезмерным даже самими большевиками, – экономические неурядицы, разруха и голод: вот лишь намеченные пунктиром черты того, что довелось пережить Южному берегу Крыму вместе с остальной Россией в годы Гражданской войны.

Характерную картину Ялты зимой 1921–1922 гг., через год (!) после установления советской власти, нарисовал в своей автобиографической книге «Время больших ожиданий» К. Г. Паустовский: «Город был тих и черен. С окраин долетали одиночные винтовочные выстрелы. На молу было пусто. Лужи рябили от ветра, валялись разбитые бочки от кислой капусты, и бродили, закинув винтовки за плечо, озябшие часовые в обмотках. <…> В город выходить рискованно. Нет света, и к тому же на первом перекрестке могут остановить и раздеть, а то и убить бандиты»708. Еще более жуткие картины происходившего в близлежащей Алуште в годы Гражданской войны живописует И. С. Шмелев в своей повести-эпопее «Солнце мертвых»709.

Благодаря недавним работам историков, в первую очередь А. Г. и В. Г. Зарубиных, опубликовавших в 1997 и переиздавших в 2008 г. объемную монографию «Без победителей. Из истории Гражданской войны в Крыму», последовательность событий Гражданской войны в Крыму 1917–1921 гг. неплохо реконструирована710. Вот ее основные этапы: большевизация Черноморского флота и первая волна массовых расправ, организация Социалистической советской Республики Тавриды в 1917 – начале 1918 г.; германская интервенция 1918 г. и работа правительства генерала М. А. Сулькевича; правление Антанты, Добровольческой армии и кадетско-социалистического правительства С. С. Крыма в 1918–1919 гг.; второе завоевание Крыма большевиками и их скорое изгнание (февраль–июль 1919 г.); второе пришествие Добровольческой армии; правление генерала П. Н. Врангеля; эвакуация Добровольческой армии и части населения; окончательное установление власти большевиков в Крыму (ноябрь 1920 г.); разгул красного террора, жертвами которого стали, по самым скромным оценкам, 20 000 человек; голод 1921–1923 гг.

Однако нет сомнения, что этот нарратив «политической истории» может и должен быть дополнен изысканиями в области «локальной истории» и «истории повседневности», «микронарративами», основанными в первую очередь на исторической памяти непосредственных участников событий, запечатленной в источниках личного происхождения – мемуарах, письмах, исторической публицистике – и призванными раскрыть то, как драматические политические события тех лет переживались людьми в практике их повседневной жизни. Изучение перемен в ментальности рядовых участников исторического процесса, видимое на уровне «микронарратива» о повседневности, по мнению современной историографии, позволяет дополнить и уточнить знание о переменах общественных институтов и структур на макроуровне, выявить, коррелируют ли эти перемены друг с другом711.

Занимаясь в последние годы историей южнобережных курортов в начале XX в., мы встретили немало таких свидетельств, принадлежащих перу тех, кто бежал в Крым от ужасов революции в столицах, надеясь переждать ее у Черного моря, в крымских имениях, принадлежавших им либо их родственникам, а в дальнейшем выехал за границу, спасаясь от красного террора. Помимо фиксации обстоятельств событий революционных лет глазами очевидцев, эти документы ценны еще и тем, что позволяют реконструировать ментальность как авторов воспоминаний, так и их героев. А это, в свою очередь, может позволить исследователю выйти на уровень объяснения, которое, наряду с описанием, всегда считалось в отечественной историографии основной задачей исторического исследования712. Попытаться приблизиться к объяснению причин исторического краха привилегированных слоев императорской России через внимательное изучение того, как их представители переживали события Гражданской войны в Симеизе, приморском курортном местечке в двух десятках километров к западу от Ялты – такова задача настоящей работы.