Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

В Майкопе они предполагали остаться надолго. Здесь начали работать, занимаясь педагогической деятельностью, преподавая иностранные языки. На страницах мемуаров можно найти детальное описание как города, так и людей, его населявших. В этом описании ни слова не говорится о политике или войне, хотя о том, что Гражданская война набирала обороты, П. С. Уварова хорошо знала: «сгущались краски на нашем небосклоне»78. Однако представленная картина провинциального города не лишена эмоциональной окраски, у читателя не вызывает сомнений отношение П. С. Уваровой к увиденному: «Жители города – большей частью казаки, все народ серый, грубый и некультурный, они самодовольны, богаты и нетребовательны в своих духовных нуждах, презирают иногородних, очень высокого мнения о себе, никем и ничем не интересуются, и остальной мир (и с ним Россия) для них не существует»79. Из этого нелицеприятного замечания можно сделать только один вывод – для Уваровых этот новый мир был чужим, и они были чужими здесь.

Об этом же писал в своих воспоминаниях и Г. Н. Трубецкой: «Всюду <…> мы наталкивались на глубокую разницу между двумя поколениями: старики казаки – убежденные монархисты, религиозные и твердые люди. Второе поколение – сыновья от 25 до 35 лет – сельские буржуи, сложившиеся в обстановке безвременья, шкурники, оппортунисты. Старики негодовали на разруху, которая творилась, на то, что все это попускалось, на ослабление дисциплины и власти. Сыновья не были расположены ничем рисковать и только старались приглядеться вернее – где сила, чтобы суметь вовремя переметнуться на ее сторону»80.

Абсолютно противоположным образом описана в воспоминаниях П. С. Уваровой природа и внешнее убранство Майкопа и соседних с ним станиц: «красота и благолепие», «прелестный вид на противоположный берег», «хорошо обстроены», «великолепно распланированы». В этом видится некий литературный прием, своеобразная антитеза, которую можно по-разному интерпретировать. Но очевидно одно – контраст мира природы и мира людей налицо. Неприятие мира чужих для нее людей с чуждыми ценностями не могло не вызывать протест и действия. Но об этом в воспоминаниях нет ни слова, лишь косвенно можно догадаться, что преподавание и поездки по станицам – всего лишь часть этой новой жизни, ее внешняя сторона. О главном, о деятельности семьи на стороне противников советской власти графиня умалчивает. Но не может укрыться от внимательного читателя ни руководство вагонами Общества Красного Креста сына Игоря, ни подробно описанный отъезд внучки в Салоники секретарем в ОСВАГ, информационно-пропагандистский орган Добровольческой армии во время Гражданской войны, обладающий монополией на предоставление и распространение информации о действиях Белого Юга. Ниже узнаем, что дочь Екатерина Алексеевна по просьбе А. И. Деникина отправилась осматривать детские колонии в Ростове, Полтаве, Харькове. Под натиском большевиков она вывозила из Харькова Женский институт, попала в Новочеркасск, который в годы Гражданской войны был одним из центров Белого движения для всех, кто не хотел смириться с захватом власти большевиками. Затем, по свидетельству мемуаров, «при помощи англичан» Екатерина Алексеевна прибыла в Екатеринодар, де-факто столицу Белого Юга России, откуда под Новый год смогла вернуться к матери.

Ничего не написано в мемуарах о сыне Федоре Алексеевиче. Тем не менее известно, что в Ессентуках он был назначен помощником по гражданской части Главноначальственного Северного Кавказа. Его жену выбрали председателем Общества помощи военным81. Затем он служил в Вооруженных силах Юга России, состоял в должности по ведомству Министерства внутренних дел. В 1919 г. занимал должность помощника по гражданской части правителя Ингушетии. Очевидно, что служба Отечеству для Уваровых на поприще науки, на государственной или придворной службе после революции сменилась службой другого рода. Они продолжали служить России, а Гражданская война заставила представителей этой семьи сделать свой выбор в пользу белых. И когда Белое движение на Юге России уступило свои позиции, Уваровы были вынуждены покинуть Родину, эвакуировавшись в конце 1919 или начале 1920 г. из Новороссийска на корабле «Св. Николай».