Гражданская война в России. За правду до смерти

Новый виток террора против казаков вспыхнет на Кубани годом позже. 16 июля член Кавбюро ЦК РКП(б) А. Белобородов телеграфировал Ленину: «Положение в крае становится серьезным. Хлебная разверстка, понижение ставок, аннулирование белогвардейских денег служат причинами все более растущего противосоветского настроения. Достигнутые Врангелем успехи расцениваются как доказательство бессилия Соввласти, заставляют даже колеблющихся ориентироваться на возвращение белых»{1144}. 1 августа Белобородов телеграфировал в СНК, ЦК РКП(б) и ВЧК: «Вся Кубань охвачена восстанием, действуют отряды, руководимые единой врангелевской агентурой. Зеленые отряды растут и значительно расширяются с окончанием горячей поры полевых работ около половины августа… В случае не ликвидации Врангеля мы рискуем временно лишиться Северного Кавказа… Под ударом все Черноморское побережье»{1145}.

Для того, что бы лишить врангелевцев опоры началась чистка Кубани и, прежде всего, с офицеров 31 июля особый отдел 9-й армии издал приказ, которым предписывалось «явиться на регистрацию в Краснодар (Екатеринодар) всем бывшим военным, без различия рода службы, здоровья и возраста»{1146}. Все они были отправлены на север, в Архангельск и Холмогоры и с той поры, по словам историка С. Павлюченкова, совершенно исчезли. Следующий удар был обрушен на кубанское казачество: в июле были сформированы ударные отряды, которыми была «расстреляна не одна тысяча противников Соввласти и сожжена не одна станица (не одна сотня домов). И это, по словам члена РВС 9-й армии Анучина, «чрезвычайно благоприятно подействовало на казачество, отрезвило его…»{1147}

История борьбы с казачеством, показала большевикам, что их попытка остановить белый террор встречным огнем красного террора не удалась. Сохранявшаяся угроза развития успеха белых армий, которая могла быть поддержана восстаниями в тылу, вынудила большевиков перейти на следующую ступень террора: к террористическим формам очистки освобожденных территорий от враждебного элемента.

Психологию этой волны террора, на примере Парижской коммуны передавал П. Лавров: «Именно те люди, которые дорожат человеческой жизнью, человеческой кровью, должны стремиться организовать возможность быстрой и решительной победы и затем действовать как можно быстрее и энергически для подавления врагов, так как лишь этим путем можно получить минимум неизбежных жертв, минимум пролитой крови»{1148}. Троцкий утверждал этот тезис словами: «В революции высшая энергия есть высшая гуманность»{1149}. Этот же принцип провозглашал один из руководителей ВЧК Лацис: «Строгая железная рука уменьшает всегда количество жертв»{1150}.

О прекращении террора будет объявлено сразу, как только будут подавлены основные очаги белого движения: 15 января 1920 г. Ф. Дзержинский опубликует в «Известиях» постановление адресованное «всем губчека»: «Разгром контрреволюции вовне и внутри, уничтожение крупнейших тайных организаций… и достигнутое нами укрепление советской власти дают нам ныне возможность отказаться от применения высшей меры наказания (т. е. расстрела к врагам советской власти…»{1151}. В тот же день Киевский совет торжественно объявил, что «на территории его власти смертная казнь отменяется»{1152}.