Гражданские манифесты-12-22 Май 2012

Неубывающие протесты и политическая активность граждан показывают, что России нужна политическая жизнь. Настоящая политическая жизнь. Может, раньше российское общество не было к ней готово, а теперь готово. Российское общество готово всерьез заниматься политикой и брать на себя ответственность за собственную страну. Необходимы реальные политические реформы, а не имитация реформ. Выборы должны быть честными и открытыми от начала до конца, а не только при подсчете бюллетеней. Это значит, что кандидаты должны допускаться к выборам на равных основаниях, вне зависимости от кулуарных договоренностей; кандидаты должны иметь равные возможности для агитации в центральных СМИ; участие в дебатах должно быть обязательным для всех; кандидаты, являющиеся должностными лицами, абсолютно все, без оговорок и исключений, должны отстраняться на время выборов от властных полномочий, причем реально, а не только формально. Нужны настоящие выборы власти на всех уровнях — и на федеральном, и в субъектах Федерации, и в муниципальных образованиях. Выборы губернаторов должны быть прямыми и демократическими, без фильтров и ограничений, без контроля со стороны Кремля и правящей партии. Если такая реформа будет проведена, то в считаные годы у нас будет настоящая политическая жизнь, партии, конкуренция, выборы и, следовательно, возможность для активной и сознательной части населения занять себя конструктивными делами. Иначе контрэлита обращается к деструкции, как мы это видим сейчас.

У нас в стране провозглашен де-факто монархический режим, недавно коронован царь. И самое умеренное и мягкое требование, даже прошение к царю — это чтобы он своей милостью даровал нам конституцию. Нынешняя, якобы действующая конституция не более чем исторический документ, некий нереализованный проект государства; она не действует. У нас есть царь, и вот люди просят его даровать стране настоящую конституцию. Потому что, ладно, монархия, но пусть хотя бы конституционная, а?

Если власть смогла бы поступить мудро и дальновидно, она сейчас даровала бы конституцию, с выборами губернаторов, Думы, с земствами-муниципалитетами и прочая и прочая. Чтобы так называемый креативный класс смог занять себя полезной политикой, а там, глядишь, наберется реального опыта и сможет управлять страной. Но, похоже, именно этого власть боится больше всего — что кто-то наберется опыта и сможет управлять страной, а, стало быть, погонит их с теплых тронов, которые они занимают только потому что «ну вы посмотрите, больше же никого нету, если не я — то кто?». Такого вопроса на самом деле вообще нет, у нас тысячи и тысячи талантливых людей, способных занимать любые ­посты; но чтобы они в таком качестве себя проявили, нужна политическая жизнь — партии, конкуренция и выборные государственные должности.

«А наши управители, если они такие убежденные консерваторы, пусть идут работать на консервный завод»

Эту новую, перспективную элиту никуда не пускают. В результате она становится контрэлитой. И я, кстати, вовсе не про отбросы старой элиты вроде Немцова и Кудрина; я про новых людей, имен которых мы не знаем и не узнаем, пока не будет настоящей политической жизни.

Или, как вариант, в отсутствие нормального политического процесса может произойти насильственная смена элит. И тогда мы опять-таки услышим новые имена. Это жизнь, ее не остановить, не законсервировать. А наши управители, если они такие убежденные консерваторы, пусть идут работать на консервный завод.

Лично я против эскалации уличного противостояния активистов с милиционерами, которые, к слову сказать, такие же граждане. Насилие — плохой выход. Но я не могу осуждать людей, которые сегодня выходят на улицы, потому что не имеют другой возможности быть услышанными. Григорий Ревзин, архитектурный критик

Фотография: Алексей Киселев

Хрустальная ясность

3 октября 1993 года Егор Гайдар обратился по телевизору к москвичам с призывом прийти и защитить власть Бориса Ельцина. Я разломал швабру, взял от нее черенок и поехал к Моссовету. Проезд с черенком от швабры сначала на автобусе, а потом на метро до «Пушкинской» был одним из самых комических моих путешествий по Москве. Я все никак не мог к ней приладиться, то нес воинственно, на манер бокуто, то умудренно, опираясь, как на посох. Я шел защищаться от коммунистов и националистов.

В «Гибели империи» Гайдар останавливается на эпизоде тогдашнего своего телеобращения, оправдываясь, что позвал вовсе не готовых к тому граждан поучаствовать в уличных боях, могли быть трупы, и он это понимал. Оправдания основаны на апелляции к Октябрьскому перевороту 1917 года — он говорит, что если бы в Петербурге нашлось всего ничего, десять тысяч профессиональных военных или тысяч сорок-пятьдесят просто готовых драться мужчин, ничего бы не было — ведь у большевиков было сил не больше, чем у путчистов в 1993-м. И когда к Моссовету ночью по его призыву пришли тысячи москвичей, нам даже не пришлось ни с кем драться — это просто переломило настроения войск, и путч был подавлен.