Гражданско-правовая защита публичных интересов

С учетом сказанного не вызывает вопросов выделение в дореволюционной научной литературе такого свойства гражданского права, как общественность[139]. Здесь прослеживается несомненное влияние общественной теории Р. фон Иеринга, который полагал, что главная функция государства заключается в обеспечении интересов общества, защите их от угрожающих им частных интересов. Это и есть право – в противовес неправу, т. е. осуществлению частного интереса за счет общего. Ученый сформулировал собственную концепцию, согласно которой если интерес отдельного лица совпадает с интересом общества, то такое лицо служит обществу добровольно. Действовать в интересах общества в этих случаях человека побуждают мощные мотивы самосохранения: необходимость воспроизводства жизни, передачи ее другому, труда и гражданского оборота. Однако лицо, желая достичь собственной выгоды, может и неосознанно служить общему интересу. Такие действия немецкий ученый назвал рефлективными. Как следствие, «никто не думает о цели общества, а между тем последняя таким путем достигается, может быть, вернее и быстрее, нежели в том случае, когда бы преследовалась не косвенно, а непосредственно»[140]. В своих работах Р. Иеринг последовательно проводил идею приоритета общественных интересов перед частными, писал о том, что индивиду предоставляется мера свободы, отвечающая общественным интересам[141].

Однако не все русские ученые соглашались с подобным взглядом на значение публичных интересов в механизме гражданско-правового регулирования. «Софическим заблуждением» считал дореволюционный ученый А.А. Евецкий теорию Р. Иеринга, отрицающую основной, по мысли автора, принцип гражданского права, согласно которому частный суверенитет личности и индивидуальная воля являются важнейшими основаниями установления субъективных прав. Главная задача гражданского права, по мнению А.А. Евецкого, заключается в том, чтобы обеспечивать не противоречащие общественному благу интересы частного лица. Ученый, отвергая взгляд Р. Иеринга о крайнем индивидуализме современного ему гражданского права, вместе с тем подчеркивал, что начала общественности не чужды частному праву и эффективно ограничивают индивидуальный произвол и частные интересы отдельной личности[142].

С учетом сказанного очевидным является вывод, согласно которому ведущие отечественные цивилисты прошлого не разграничивали частное и публичное право по критерию охраняемого интереса, поскольку признавали значение гражданского права в обеспечении публичных интересов.

Действительно, будучи направленной на обеспечение правопорядка в государстве, любая норма права в конечном счете имеет в виду публичный интерес. В противном случае правило поведения не было бы признано государством, обеспечено его защитой. Поэтому исторически одни нормы права отмирали, другие появлялись, что было обусловлено необходимостью регламентации вновь складывающихся общественных отношений и как следствие удовлетворения публичных интересов, содержание которых также не оставалось неизменным. С учетом сказанного относить гражданское право к отраслям частного права только по той причине, что оно охраняет преимущественно частные интересы, неверно.

При решении поставленной проблемы нельзя не обратить внимание на то, что в науке предложен иной взгляд на критерий разграничения частного и публичного права, который в своей основе имеет самостоятельное направление цивилистической мысли, поддерживаемое научными исследованиями ведущих ученых как прошлого, так и современности. Свой источник данное направление обнаруживает в обоснованной Р. Штаммлером и Л.И. Петражицким концепции разграничения двух суперсистем права по критерию юридической централизации и децентрализации. Регулируемые публичным правом отношения, по мнению ученых, являются централизованными, поскольку они развиваются под контролем единого центра. «Другие области удовлетворения народных потребностей, в том числе насущнейших, например в хлебе и других предметах питания, в одежде, жилище и проч., находятся в сфере действия системы децентрализации с бесчисленными независимыми и по собственному усмотрению действующими хозяйственными центрами»[143]. В отечественной цивилистике данная концепция нашла поддержку в работах И.А. Покровского, который полагал, что гражданское право в отличие от публичного, «есть система юридической децентрализации: оно по самому своему существу предполагает для своего бытия наличность множества самоопределяющихся центров», а «государственная власть принципиально воздерживается от непосредственного и властного регулирования отношений» с участием таких маленьких центров[144].