Гребаная история

Райан и Поли повернулись ко мне; я видел, что глаза у них стали совершенно круглые.

— Что-о-о-о ты сказал, козявка? — прошипел Поли.

— Заткнись, дерьмо! — повторил Шейн и пристально посмотрел на меня. — Что ты собираешься делать?

— То есть?

— Ты рассчитываешь сидеть сложа руки?

— Нет.

— Я слушаю тебя.

— Что? Иди на хрен! Тебя-то это каким боком касается?

— Генри, я тебя слушаю… что ты собираешься делать?

В его голосе была нотка угрозы, но, как мне показалось, и попытка к сближению.

— Я собираюсь найти того, кто это совершил, — сказал я.

Хихиканье двух его прихвостней.

— Да ну? — произнес Шейн, но в его голосе не было ни капли сарказма. — И как ты собираешься это сделать?

— Пока не знаю… Для начала надо восстановить то, что произошло в ту ночь на пароме. Потом будет видно, куда это приведет.

— Я хочу тебе помочь, — внезапно объявил он.

— Что?

— Наоми была моей подругой. Я хочу помочь тебе схватить сукина сына, который это совершил.

Я ничего не ответил.

— Ты в курсе, что у тебя был мотив для убийства? — добавил Кьюзик. — Полиция этого, может быть, еще не знает, но скоро это откроется…

Мой желудок непроизвольно сжался.

— Мотив? Какой?

Кьюзик приблизился ко мне и шепнул на ухо:

— Она хотела тебя бросить…

Будто рой пчел зажужжал у меня в барабанных перепонках. Я моргнул.

— К-к-как? Она тебе… сказала?

— Нет. Не прямо… не так. Ты хорошо знаешь, что это было не в ее стиле: сначала она поговорила бы с тобой… Но у нее были сомнения, это ясно.

— Сомнения в чем?

— В ваших отношениях. В… тебе. Мы как-то раз поговорили об этом.

Он поколебался, бросил на меня взгляд, полный самого искреннего замешательства. Я спросил себя: неужели это Шейн Кьюзик — тот самый Шейн Кьюзик — сейчас вот так со мной разговаривает? Я почувствовал, как мышцы ног у меня задрожали. Шейн повернулся к своим подручным.

— Убирайтесь, — сказал он им. — Нам с Генри надо поговорить.

— Черт, Шейн…

— Убирайтесь! — Затем он повернулся ко мне: — Если вы ведете расследование, я хочу участвовать. Проси у меня все, что потребуется, о’кей? Начиная с этого мгновения, я с вами, Генри. Вбей себе это в башку как следует.

* * *

— Так мы договорились? — начал Чарли на борту парома и посмотрел на каждого из нас по очереди. — Джонни и Кайла, вы остаетесь на террасе «Чистой воды» и следите за всеми машинами, которые выезжают с парома. Мы с Генри займемся остальным… Как только увидите Таггерта, предупредите нас.

— Ты уверен, что сеть ловит за горой? — спросила Кайла не слишком уверенно.

— Когда там будем, тогда и посмотрим…

— А если нет?

Чарли не ответил. Он отвел глаза и принялся разглядывать иллюминатор, исчирканный струями дождя. В этот вечер, как это часто бывает зимой, острова исчезли в серой дымке, и уже стемнело. Было четыре пополудни или начало пятого. Мы все сослались на сильное желание побыть в одиночестве, чтобы вместе уйти с урока физкультуры. Ни одному из преподавателей и в голову не пришло нам отказать.

Приближались огни Ист-Харбор.

Мы больше не сказали ни слова, пока не добрались до своих машин. На твердой земле нас снова встретили фотовспышки корреспондентов, которых, однако, сейчас стало меньше: на парковке было всего два грузовика. Джонни припарковал свой пикап возле «Блю Уотер», перед магазином сувениров и шмоток, и они с Кайлой вышли. Я опустил стекло, и мы убедились, что ни один из обогнавших нас автомобилей не является машиной Таггерта.

— Вы уверены, что хотите туда идти? — спросила Кайла.

Чарли наклонился, чтобы посмотреть на нее поверх моих рук, лежащих на руле, и кивнул:

— Мы идем.

Помахав им на прощание, я поднял стекло. Затем мы тронулись с места. Проехали по Мейн-стрит, повернули направо на Юрика-стрит и выехали из Ист-Харбор с севера. Ни Чарли, ни я не разговаривали. Я знал, что мы ощущаем одно и то же: чем ближе была цель, тем сильнее страх перемешивал содержимое желудка, будто фрукты в блендере. Я оторвал глаза от дороги, чтобы украдкой взглянуть на него: он пристально, с мрачным видом смотрел на лобовое стекло, слегка выпятив нижнюю губу, что у него всегда было признаком сосредоточенности, гнева и беспокойства.

— Вот дерьмо, — наконец бросил он. — Как ты?

— Не так чтобы уж совсем ужасно.

— Тебе все еще хочется это сделать?

Я догадался, что его разрывают два противоположных чувства: с одной стороны, ему хотелось идти до конца, с другой — он надеялся, что у меня пропадет решимость и это предоставит ему уважительную причину отказаться от этого предприятия.

— Ага, — сказал я. — А тебе?

— Конечно, — с неохотой ответил Чарли. — Кто знает, вдруг Наоми где-то там, высоко, и смотрит на нас… Что она подумает, если мы повернем назад?