Гребцы галеры

Ими оказались еще с полдюжины полицейских патрульных крейсеров, пара темных лимузинов с приклеенными магнитами алыми мигалками и три грузовика — два с солдатами, один с полицией. Последним подъехал черно-белый броневичок, из заднего люка которого выскочили двое парней со злющими овчарками на поводках. Тут же возникли рев, рычание и лай, около броневичка полыхнул язык пламени, раздался чей-то истошный визг:

— Да уберите же, наконец, Зинку! Она полиции мешает.

Разинув рот, дивился я на все это безобразие. Что, в конце концов, происходит?

— Пойдем, начальница, выясним, что за дела?

— Шур, сходи один, будь добр.

— А ты чего?

Люси помялась, но все же ответила честно:

— Что-то уж больно суматошно. Боюсь, раздавят.

Действительно могут. Я уже настолько привык к своему невероятному доктору, что часто забываю, что она изрядно отличается от меня (или я от нее как смотреть).

Поплутав в лабиринте скопившихся автомобилей, выбрался к ближайшей кучке народа, тронул крайнего за рукав:

— Чего сыр-бор палим?

— А, — махнул рукой тот, — население шутки шутит. Позвонил какой-то олух и сообщил, что в одной из машин заложено взрывное устройство. В пятнадцать часов — долбанет. Вот собрали всех. Искать будут.

— С чего это в нашем начальстве человеколюбие взыграло? Ну, рванет. Ну, еще пару могил на болотах выкопают. Им-то что за убыток? Мы и так тут мрем мал-помалу. Вон сколько новеньких набрали — я уже по рации слышал, линейную пятьсот шестьдесят какую-то кликали.

— Ага, когда б в тебе одном дело было — да хоть сгори ты синим пламенем. Они за другое боятся — мало ли, где взрыв случится? Кто там рядом окажется? Не дай бог что — неприятностей же не оберешься. Может, ты у главнокомандующего Жувре на вызове будешь, а тут твой тарантас и шандарахнет!

— Да я только оттуда.

— Вот видишь!

— Что ж так бестолково: собрали всех в кучу? Как понять — на миру и смерть красна? А ну взаправду рванет — то бы одна машина, а тут полпарка со зданием «Скорой» вместе. И полиции тоже достанется. Рассредоточь по одной да проверяй сколько влезет.

— Он меня спрашивает! — оскорбился собеседник. — Я тебе чем на ногу наступил? Начальство толще, ему небось виднее, как взрываться положено.

Вернувшись в транспорт, я доложил Рат о результатах расспросов. Мышка загрустила.

— Ну вот… Пока суд да дело — это сколько ж мы тут проторчим не жрамши? А потом еще всю работу что за это время скопится, добрых полсуток разгребать.

— Ты что, думаешь, вызова принимают?

— А ты думаешь, нет? И не надейся. Где ты видишь хоть кого из диспетчеров?

Я внимательно несколько раз обвел глазами двор. Никого из наших дородных ухоженных дам во дворе не наблюдалось.

— Похоже, ты права. М-да, попали. Слушай, а может, сбегать? Времени до взрыва полно, у нас же там еще фунта три икры в холодильнике.

— Если не съели. А что, здравая мысль. Ну, попробуй.

— И кипяточку наберите, пожалуйста. — Патрик сунул мне в руки пустой термос. — А то скучно без горяченького.

Просочившись сквозь толпу народа, шмыгнул в приоткрытую дверь станции и потрусил к столовой. Мельком скосив глаза, за стеклом увидел: диспетчеры трудятся вовсю. Все новые и новые бумажки с вызовами ложатся одна на одну, заполняя стол. Ой-ой, однако…

В грудь мне уперлось что-то твердое. Я резко затормозил, обнаружив, что сей предмет — автоматное дуло. Прямо передо мной, загородив проход, стоял, широко расставив ноги, коренастый крепыш в алом берете спецбригады полиции.

— Осади, парень, куда прешь, — бросил он мне беззлобно.

— Брат, пусти в столовую кипяточку набрать, — потряс я термосом.

— Какой, к бесу, кипяток! Вы щас на воздух взлетите, а он — чаи гонять.

— Вот потому и гонять. Неохота помирать на пустой желудок. Сам прикинь, на том свете не покормят.

— От шустряк. Ну, давай, только шибче.

Бегом полетел я на кухню, налил, безбожно напустив на пол здоровущую лужу, полный термос из страдающего аденомой простаты ведерного чайника, натряс в него сверху порядочно заварки из забытой кем-то на подоконнике пачки приличного чая, закрутил, выволок из холодильника икру (маскировка сработала, и ее никто не тронул), уцепил полбуханки чужого хлеба. Если рванет, искать не будут.

Полицейский уже образовался в дверях:

— Живее, черт тебя!

Я глянул на часы:

— Ну что ты все погоняешь? До взрыва еще сорок минут. Вполне можно успеть суп разогреть и пожрать по-людски.

— Не, ну ты точно психованный.

— Ага. Мне по должности положено.

— Как это?

— Да я с психбригады.

Полисмен покивал сочувственно — мол, беда, что сказать, — и почти уже мирно изрек:

— Ладно, проваливай.

Что я благополучно и сделал.

Бригада встретила прибытие харчей и термоса громкими аплодисментами, суля изобразить в честь моего подвига золотую мемориальную надпись на борту вездехода.

— Выше или ниже слов «Санитарный транспорт»? — поинтересовался я.

— Конечно, ниже. Выше окна начинаются. Не хватит места в подробностях описать, как ты под дулом автомата геройски чужие булки воровал. Только вот есть проблема в связи с увековечиванием твоей беспримерной отваги.

— Какая?