Греческая философия

Общность жизни в Саду Эпикура основывается на усвоении доктрин учителя, на его личном влиянии на всех и каждого, на скрепляемой дружественными узами, но иерархической организации, несколько напоминающей монастырскую. Эпикурейская "секта" имеет черты религиозного объединения, ранее уже наблюдавшиеся у пифагорейцев. Но группа эпикурейцев, по крайней мере поначалу, является гораздо более узкой, чем пифагорейский союз. Еще одно различие (возмутительное с точки зрения традиционной гражданской этики) состоит в том, что адепты эпикуреизма воздерживались от участия в общественных делах: от города им нужны были только мир и безопасность, "отрицательные" условия поиска индивидуального счастья и спокойного существования маленькой общины друзей внутри большой социальной общности.

В новой школе - новая педагогика. Тимон - и не он один - обвинял Эпикура в "невежестве". В определенном смысле это справедливо; в самом деле, Эпикур решительно отвергал традиционное образование, "общую культуру", основанную на чтении и комментировании поэтов, занятия изящными искусствами и словесностью. Отвергал он и высшую культуру, которая начала развиваться, в особенности в Академии, на базе математических наук: все бесполезное для счастья - вредно, ибо отвращает от того, что для него полезно. Единственное, что необходимо, - это философия, вернее сказать, философия Эпикура. Только она одна не тщетна, потому что создана по точной мерке болезни, которую призвана врачевать: эту болезнь составляет несчастье.

"Пусты слова того философа, которыми не врачуется никакое страдание человека. Как от медицины нет никакой пользы, если она не изгоняет болезней из тела, так и от философии, если она не изгоняет болезни души" (приведено у Порфирия, Письмо к Марцелле, 31 = фр. 221 Usener)[2].

Чтобы успешно преподавать философию, Эпикур много писал; и так как болезни души не похожи одна на другую, его наставления отличаются разнообразием. Он предусмотрел и шоковую терапию (лаконичные максимы для запоминания наизусть), и более продолжительное лечение (краткие изложения, предназначенные для чтения и перечитывания), и длительный режим (для тех, кто практически излечился, но, возможно, нуждается в том, чтобы поддерживать свое душевное здоровье, углубленно изучать доктрину Эпикура, оживлять в памяти ее основные элементы и достойно отвечать ее противникам). Впрочем, он не замыкался в названных литературных жанрах. Раскаленная лава Везувия пощадила некоторые ценные фрагменты его огромного трактата О природе в 37 книгах, дошедшие до нас на обожженных папирусных обрывках. Судьба кратких изложений и максим Эпикура оказалась более счастливой: они воодушевили древних на то, чтобы передать их потомкам. Книга X труда Диогена Лаэртского содержит изложение эпикурейской физики - Письмо к Геродоту; изложение теорий Эпикура относительно метеорологических явлений - Письмо к Пифоклу; уже упоминавшееся Письмо к Менекею, касающееся этики; и, наконец, собрание изречений под названием Главные мысли. Первые четыре изречения, иногда формулируемые еще более кратко, получили название Tetrapharmakon ("Четверолекарствие"), отражающее терапевтическую задачу Эпикура. Вот их перевод.

I. Существо блаженное и бессмертное ни само забот не имеет, ни другим не доставляет, а потому не подвержено ни гневу, ни благоволению: все подобное свойственно слабым.

II. Смерть для нас ничто, ибо что разложилось, то нечувствительно, а что нечувствительно, то для нас ничто.

III. Предел величины удовольствий есть устранение всякого страдания. А где есть удовольствие, там, пока оно есть, нет страдания, или печали, или того и другого вместе.

IV. Непрерывная боль для плоти недолговременна. В наивысшей степени она длится кратчайшее время; в степени, лишь превышающей телесное наслаждение, - немногие дни; а затяжные немощи доставляют плоти больше наслаждения, чем боли[3].

Сохраненные Диогеном Лаэртским тексты, широко известные и часто трудные для понимания, остаются основой знания эпикурейской доктрины. Но сейчас все больше используются и другие документы, прямые или косвенные; изучение их очень важно для общей оценки доктрины, не столь простой, как может показаться нашему читателю, а возможно, и не такой простой, какою она была задумана ее создателем.