Греческая философия

Может быть, мы узнаем ответ, прочитав, наконец, "какое преимущество" получат те, кто расположен так, как советует Пиррон? Поскольку вся программа адресована "тому, кто хочет быть счастливым", можно было бы ожидать, что это "преимущество" просто тождественно счастью. Реальный текст, опять-таки, не вполне оправдывает это ожидание.

4. "Тимон говорит, что преимуществом тех, кто расположен таким образом, будет сначала утрата речи (aphasia/άφασία), затем полнейшая бестревожность (ataraxia/άταραξία), Энесидем же говорит, что удовольствие".

Заметим, что здесь слово вновь берет Тимон, но текст, который мы читаем, не может полностью исходить от самого Тимона, так как в нем приводится мнение Энесидема, жившего на два столетия позднее. Поскольку все свидетельство построено на трехчастных структурах, можно предположить, что в изложении, первоначально представленном Тимоном, был и третий член и что этот третий член оказался замещенным попутной, возможно критической (и, во всяком случае, довольно загадочной), ремаркой в какой-то момент истории данного текста. Если мы попытаемся реконструировать этот исчезнувший третий член, мы найдем немало кандидатов, и выбор между ними - не игра "угадайка", потому что всякий выбор будет связан с гипотезами относительно истории этого текста и относительно интерпретации Тимоном учения Пиррона. Может быть, просто "счастье"?

Как бы то ни было, остаются aphasia и ataraxia. Я перевел первый термин буквально ("утрата речи"). Правда, у скептиков-неопирроников термин aphasia обозначает все что угодно, только не молчание: скептическая афасия состоит не в воздержании от устной или письменной речи (сочинения Секста Эмпирика довольно многословны), а в воздержании от утверждений, т. е. в том, чтобы говорить в определенной манере, которая ни к чему не обязывает говорящего, - скептик либо вводит с помощью языковых показателей ("может быть", "по крайней мере, мне так представляется"), либо подразумевает своего рода общий бемоль ("допустим, что я ничего не сказал"). Но возможно, что такое употребление термина - софистическое искажение смысла, который придавал ему Пиррон. В самом деле, то, "как мы должны быть расположены по отношению к вещам" (второй пункт его программы), выражается, как мы видели, в особом типе дискурса, в высшей степени "афасическом" в неопирроническом смысле этого слова, поскольку такой дискурс не предпочитает никакое утверждение его отрицанию и связывает всякое утверждение с противоположным утверждением. Однако aphasia есть первое из преимуществ (третий пункт программы), которое получит приверженец Пиррона, если усвоит привычку говорить таким образом; оно логически должно быть отлично от самой этой привычки. Итак, можно предположить, что aphasia - настоящая утрата речи, конечный отказ от речи: привыкая не говорить ничего определенного (чтобы сообразоваться с неопределенностью вещей), кончают тем, что вообще ничего не говорят. Сам Пиррон, кажется, был склонен к этому крайнему способу "совлечь с себя человека" (см.: Диоген Лаэртский IX, 63, 66).

В известном пассаже из Метафизики (Г 4, 1008 а 31-34) Аристотель замечает, что отрицающий принцип непротиворечия "не говорит ничего <определенного>": действительно, "он не говорит ни - что это так, ни - что это не так, но что это <и> так и не так; и в свою очередь, он отрицает оба эти утверждения, <говоря,> что это ни так, ни не так". Поэтому "он не говорит ничего"; а тот, кто ничего не говорит, "все равно что растение" (1006 а 15)[10]. По хронологическим причинам маловероятно, что Аристотель подразумевает здесь Пиррона, да и сомнительно, что Пиррон имел намерение категорически отвергнуть закон непротиворечия как всеобщий принцип; однако совпадение поражает: все выглядит так, будто Пиррон считал, что можно и должно говорить, как, по Аристотелю, говорить не должно и невозможно, и будто он принимал следствие, уготованное Аристотелем тому, кто упорно говорил бы таким образом, - а именно принижающее человека растительное безмолвие.

Но в греческой традиции, которая обыкновенно помещала человека между животным и богом, существует некая парадоксальная эквивалентность между двумя способами "совлечь с себя человека" - тяготением "вниз", к животной или даже растительной немоте, и устремлением "вверх", к божественной безмятежности. И потому есть путь, ведущий от афасии к атараксиии, от первого ко второму из тех "преимуществ", которых ученик может ожидать, приняв позицию Пиррона, и которыми сам Пиррон, если верить Тимону, наслаждался в полную меру. Оставив обычное свое вышучивание, ученик обращается к учителю с проникновенными словами: