Греческая история

(I. 7. 1) На родине[54] все стратеги, кроме Конона, были устранены{111} (народным собранием) от занимаемых ими должностей, а в сотоварищи Конону избрали стратегами Адиманта и Филокла. (2) Из участвовавших в сражении стратегов Протомах и Аристоген вовсе не вернулись в Афины. Когда же прочие шесть стратегов — Перикл, Диомедонт, Лисий, Аристократ, Фрасилл и Эрасинид приплыли на родину, Архедем, бывший тогда народным вождем и заведывавший диобелией{112}, наложил предварительный штраф на Эрасинида и выступил с обвинением перед судом, утверждая, что он увез из Геллеспонта и присвоил себе деньги, принадлежащие государству. Он возбудил против Эрасинида также обвинение в преступлении по должности стратега. Суд постановил подвергнуть Эрасинида тюремному заключению. (3) После этого стратеги сделали доклад в совете о морской битве и о том, как сильна была буря. Тогда Тимократ внес предложение, чтобы и прочих стратегов арестовать и представить на суд народного собрания, и совет подверг их аресту{113}. (4) После этого состоялось народное собрание, в котором стратегов обвинял целый ряд лиц, а в особенности же Ферамен. Говорили, что справедливо было бы, чтобы они подверглись ответственности за то, что не подобрали пострадавших в морском бою. Доказательством того, что они никого другого не обвиняли в этом, кроме самих себя, Ферамен выставил письмо, адресованное стратегами в афинские советы и народное собрание, где они указывали на бурю, как на единственную причину. (5) После этого каждый из стратегов произнес краткую защитительную речь (так как им не было позволено говорить столько, сколько полагается вообще по закону); они рассказали о том, что произошло: что они плыли на врагов, а подобрать пострадавших в морском бою поручили нескольким из триэрархов, людям, подходящим для этого дела и занимавшим уже должность стратега, — Ферамену, Фрасибулу и другим такого же рода людям. (6) И если уж хотеть во что бы то ни стало кого-нибудь обвинить за то, что жертвы морского боя не были подобраны, то в качестве обвиняемых могут предстать только те, кому это было поручено сделать. «Но, — добавили стратеги, — хотя они и обвиняют нас, мы не солжем и не скажем, что с их стороны есть в этом какая-либо вина: ужасная буря была единственной причиной того, что пострадавших в бою не удалось подобрать». Свидетелями сказанного они выставили кормчих и многих других из числа плывших с ними. (7) Такими словами они склоняли народное собрание к снисхождению; кроме того, многие частные лица поднялись и заявили, что готовы взять их на поруки. Было решено отложить разбор до следующего собрания, так как было уже поздно, и, в случае голосования, нельзя было бы заметить числа поднятых рук[55]. Совету же было предложено внести по предварительном обсуждении{114} предложение в народное собрание по вопросу о том, каким способом произвести суд над обвиняемыми. (8) Затем наступил праздник Апатурий{115}, в который отцы и сородичи семейств сходятся вместе. На этом празднике пособники Ферамена убедили большую массу людей, одетых в черную траурную одежду и остриженных в знак траура наголо, чтобы они предстали пред народным собранием как сородичи убитых, а также склонили Калликсена к тому, чтобы он выступил в совете с обвинением против стратегов. (9) Затем было созвано народное собрание, в котором совет представил на обсуждение следующее предложение, внесенное Калликсеном: