Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

В этом экономическом расцвете греческого мира сель­ское хозяйство играло сравнительно второстепенную роль. На греческом полуострове и на островах Эгейского моря все земельные участки, пригодные для обработки, были обра­щены в пашню уже столетия назад; поэтому теперь можно было стремиться только к тому, чтобы посредством более интенсивной обработки извлекать из земли более крупный доход. Действительно, в эту эпоху начинают теоретически разрабатывать сельское хозяйство; Хармантид с Пароса, Аполлодор с Лемноса и Андротион писали трактаты о зем­леделии, и еще до нас дошло небольшое исследование об этом предмете в одном из сочинений Ксенофонта. Правда, и теперь еще держались в общем старой двухпольной систе­мы, причем поле через год оставлялось на год под паром; но рядом с нею начало развиваться и трехпольное хозяйство, в котором друг за другом следовали озимое, яровое и пар. На паровом поле иногда разводили огород. Значительно рас­пространилось также разведение кормовых трав, особенно люцерны, „мидийской травы", как называли ее греки, кото­рая была занесена в Грецию после Персидских войн, а в эпо­ху Пелопоннесской войны в Аттике уже повсеместно упот­реблялась как корм для лошадей. Но главным образом зем­левладельцы старались увеличить доход с земли посредст­вом превращения нив в виноградные и оливковые сады; в арендных контрактах этого времени такие насаждения очень часто ставятся в условие арендатору, и мы узнаем, что стои­мость участка благодаря такой замене могла в немногие го­ды удвоиться. Но раз участок был засажен деревьями, вер­нуться к хлебопашеству было уже, разумеется, невозможно; и действительно, все без исключения арендные договоры содержат пункт об обязательной замене каждого погибшего дерева новым. Правда, сельское хозяйство сильно страдало от заморской конкуренции, тем более что государство не только ничего не делало для его защиты, но обыкновенно еще старалось понизить цены на хлеб. Неизбежным послед­ствием этих условий было то, что многие землевладельцы реализовывали свой капитал, лежавший в земле, и обраща­лись к торговле или банкирскому делу. Поэтому земельные участки продавались во множестве; особенно в эпохи кризи­сов, как в Аттике после Пелопоннесской войны, поместья тысячами поступали в продажу. Были опытные и богатые землевладельцы, которые занимались тем, что скупали разо­ренные поместья, водворяли в них благоустроенное хозяйст­во и затем с прибылью перепродавали; некий Исхомах этим способом нажил в Афинах большое состояние. В покупате­лях не было недостатка, так как, несмотря на сравнительно малый размер ренты, землевладение являлось единственным вполне надежным помещением капитала.

Таким образом, Греция со времени Пелопоннесской войны все более и более превращалась в промышленную страну. Притом, мелкий ремесленник, работавший один или с немногими подмастерьями, все более вытеснялся основан­ным на эксплуатации рабского труда крупным производст­вом. В Афинах к концу Пелопоннесской войны существова­ли фабрики, где работало до ста двадцати человек, хотя и мастерские с 20—30 рабочими считались уже значительны­ми. Рабское хозяйство захватило теперь и те страны, кото­рые до сих пор чуждались его, как Фокида и Локрида. Прав­да, общественное мнение решительно высказывалось против замены свободного труда рабским, благодаря которой мно­жество граждан лишались средств к существованию; но пе­ред могучей силой экономической эволюции, требовавшей перехода к крупному производству, эта оппозиция оказыва­лась, конечно, так же мало действительной, как некогда за­конодательные меры Периандра.

Во главе промышленных предприятий всегда стояли единичные лица, за исключением редких случаев, когда, на­пример, два брата продолжали совместно вести отцовское дело, как Лисий и Полемарх — большую оружейную фабри­ку в Пирее. Даже в горнозаводском деле, несмотря на вели­чину риска и крупные размеры предварительных затрат, вполне преобладали единоличные предприятия, хотя и встречались товарищества из нескольких лиц. Напротив, в морской торговле величина риска рано привела к образова­нию торговых компаний. Простейший вид такого товарище­ства представлял бодмерейный договор ( ), когда капиталист давал ссуду под залог судна и груза и по возвращении судна получал свои деньги обратно, причем судохозяин и заимодавец совместно несли риск; этому соот­ветствовала, конечно, и величина процента. Чтобы умень­шить риск, иногда для такого предприятия соединялось не­сколько капиталистов, так что каждый вкладывал в дело ме­нее значительную сумму, 2—3 тыс. драхм. Подобные това­рищества распадались, как только судно возвращалось до­мой, и каждый получал свой капитал и проценты; но обык­новенно те же капиталисты затем опять соединялись для но­вого предприятия.