Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Медицина также не была задержана в своем развитии тем приговором умозрительной философии, которым всякое истинное познание природы признавалось невозможным. Правда, неосновательность тех философских систем, какие до сих пор были выставлены для объяснения явлений при­роды, должна была быть особенно ясна для врачей, в силу своей профессии принужденных постоянно производить на­блюдения. Действительно, гиппократовская школа очень резко полемизировала против натурфилософии в том виде, в каком она являлась, например, у Эмпедокла. Но она была далека от мысли отвергать вместе с ложным и ту долю исти­ны, которая заключалась в прежних теориях; она боролась только против произвольных, недоказуемых гипотез, но не против принципа, на котором были основаны эти гипотезы. Так, в книге „О старой медицине" говорится: „Если кто-нибудь произносит какое-либо суждение о небесных телах или о том, что происходит после нашей смерти, то ни он сам, ни его слушатели не знают, правильно ли это суждение или нет. Медицина же издревле располагает всем — как принци­пом, так и методом, которым уже в течение долгого времени было сделано много важных открытий и будет найдено так­же все остальное, если способные люди, усвоив содержание своей науки, будут продолжать ее разработку на этой осно­ве". Этим был намечен единственный путь, на котором воз­можно было плодотворное развитие науки.

Сама медицина, правда, на первых порах принимала в этом движении сравнительно малое участие. Здесь гений Гиппократа затормозил развитие. Учение Гиппократа сохра­няло каноническое значение для его учеников, почему по­следние получили у позднейших историков медицины общее название догматиков. Между ними было, разумеется, немало хороших практических врачей; таковы сыновья Гиппократа Фессал и Дракон, его зять Полиб, его правнуки (от Фессала) Горгий, Дракон и Гиппократ. Более выдающимися медиками были Праксагор из Коса и Диокл из Кариста, жившие в эпо­ху Александра и первых диад охов; они деятельно подвиза­лись и в научной области. Авторитет Гиппократовой школы оставлял в тени Книдскую школу. Знаменитейшими пред­ставителями последней были в это время Эвдокс, обязанный своей известностью, впрочем, более своим исследованиям в области математики и астрономии, чем своей врачебной дея­тельности, и его ученик Хрисипп. Обе школы продолжали стоять в оппозиции друг к другу и в александрийский пери­од; из двух великих врачей конца IV и начала III века, поло­живших начало новой эпохе в области медицины, один — ученик Праксагора Герофил — примкнул к Гиппократу, дру­гой — ученик Хрисиппа Эрасистрат — резко восстал против гиппократовского учения. В конце концов победа осталась, как известно, за школой Гиппократа.

Точно так же и анатомия в общем не сумела освобо­диться от уз гиппократовского учения, несмотря на целый ряд частичных приобретений, которыми она была обязана преимущественно Праксагору. Врачи все еще боялись вскрывать человеческие трупы, и лишь Эрасистрат и Геро­фил сумели преодолеть этот предрассудок. Поэтому более правильные воззрения очень медленно пролагали себе путь; еще Праксагор учил, что нервы выходят из сердца, и даже Аристотель не признавал мозга органом мышления.

Больших успехов достигла зоология. С тех пор, как Алкмеон и Демокрит основали эту науку, был накоплен огром­ный запас наблюдений, который затем был разработан Ари­стотелем в его „Истории животных" и в трактатах „О частях животных" и „О возникновении животных" и др. В этих со­чинениях Аристотель дал курс сравнительной анатомии, курс физиологии, где особенное внимание обращено на вос­производительный процесс, и очерк основных законов пси­хологии животных. Естественная система животного царст­ва, предложенная им здесь, в своих основных чертах удер­жалась до настоящего времени, а в отделе о низших живот­ных оказывается более совершенной, чем даже система Линнея.