Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Неудача, которую Филипп потерпел под Византией, грозила уничтожить плоды всех успехов, достигнутых им во Фракии в течение трех последних лет. Поэтому он еще всю зиму провел в завоеванной стране, а весною (339 г.) пред­принял поход через Гемос против племен, обитавших на правом берегу нижнего Дуная, которые в последнее время возобновили свои разбойничьи набеги во Фракию. Скифы, сидевшие у устьев Дуная, были разбиты наголову; их царь Атеас пал, и македонянам досталось в добычу большое чис­ло скота и рабов. Обратный путь Филипп избрал через стра­ну трибаллов, в нынешней Болгарии. И здесь ему пришлось вынести ожесточенную борьбу, причем он сам был ранен в бедро; но войско проложило себе путь в Македонию. Честь оружия была восстановлена: Фракия была ограждена от на­бегов и северным варварам доказано, что македоняне в от­крытом поле непобедимы. До смерти Филиппа мир в бал­канских странах уже более не был нарушен.

Между тем как царь был занят на севере, Демосфен имел достаточно времени не спеша приготовиться к войне. Блестящие военные успехи, достигнутые на Эвбее и у Гел­леспонта, доставили ему в Афинах безграничную популяр­ность, и это дало ему возможность устранить множество во­пиющих беспорядков в области администрации, не раз пара­лизовавших активную силу государства. Прежде всего он заставил избрать себя „комиссаром для флота" (έπισάτης του ναυτιχου) и в силу этого полномочия преобразовал триерар­хию, причем бремя, падавшее на средний класс, было облег­чено, а повинности, приходившиеся на долю богатых, значи­тельно увеличены. Теперь он мог, наконец, сделать послед­ний шаг к осуществлению своего финансово-политического идеала — отменить раздачу праздничных денег на время войны; суммы, предназначавшиеся до сих пор для пополне­ния кассы теорикон, были направлены в военную казну, чем устранена была язва, так долго истощавшая афинские фи­нансы. Отменены были и все другие не безусловно необхо­димые траты, и особенно приостановлена до заключения мира постройка общественных зданий.

Однако результаты военных действий были далеко не блестящи. Дело шло так же, как в предыдущую кампанию; благодаря своему превосходству на море Афины с успехом блокировали неприятельские побережья, но для энергичного наступления против Македонии им совершенно не хватало сил. Дело в том, что второстепенные государства, с которы­ми Афины вступили в союз в течение последних лет, — Эв­бея, Мегара, Коринф и Ахея, — в военном отношении имели ничтожное значение. Афины и теперь не были в состоянии выставить сухопутное войско, которое могло бы помериться с войском Филиппа в открытом поле.

Все зависело от поведения Беотии. Пока это государст­во оставалось нейтральным, Аттика была вполне обеспечена против нападений Филиппа; стань оно на сторону Афин, по­следние были бы равносильны царю и на суше, а вступи оно в союз с Филиппом, Аттика до самых стен столицы была бы открыта для неприятельского нашествия. Между тем, как мы знаем, Афины уже более четверти века находились в крайне натянутых отношениях с Фивами; если между обоими со­седними государствами дело и не дошло до открытой войны, то афинская политика при всяком удобном случае противо­действовала интересам Беотии, и если планы Эпаминонда в конце концов потерпели крушение, то вина в этом падала в значительной степени на Афины. С другой стороны, Филипп оказал Фивам очень важные услуги. Он смирил фокейцев, которые в течение десяти лет победоносно сопротивлялись всем силам Фив, ему Фивы были обязаны восстановлением своего господства в Орхомене и Коронее, которых они соб­ственными силами не были в состоянии вернуть к покорно­сти. Притом, царь располагал в беотийской столице очень влиятельными личными связями еще с того времени, когда он юношей в качестве заложника несколько лет прожил в Фивах. Правда, в последнее время добрые отношения между Фивами и Филиппом начали портиться. Фивы не могли простить царю, что он удержал в своих руках ключ к Фермопи­лам, крепкую Никею, которою до Священной войны владели Фивы, а главное, они все более чувствовали, что усиление Филиппа низвело Беотию на уровень второстепенной держа­вы. Сюда присоединялось еще то обстоятельство, что Де­мосфен, руководивший в данную минуту афинской полити­кой, был фиванским проксеном и уже много лет добивался установления дружественных отношений между обеими со­седними демократиями. Это семя начало теперь всходить.