Греческая мифология, сформировавшая наше сознание

Помимо специалистов из сферы бизнес-рекламы, используют это имя и политики. В сентябре 2019 года премьер-министр Соединенного Королевства Борис Джонсон обратился к ООН с речью, в которой без ложной скромности сравнил себя с героическим Прометеем. Премьер заявил, что подлые политические оппоненты безжалостно заклевали одну из его ключевых стратегий – точно как орел истерзал печень Прометея. В годы обучения Джонсона в Итоне и Оксфорде его преподаватели наверняка озвучивали и альтернативный взгляд на этот миф, согласно которому Прометей прославился как трюкач и обманщик. Но поскольку двуличие является – по крайней мере, по мнению критиков Джонсона, – отнюдь не второстепенным качеством премьер-министра, а его ведущей линией поведения, в своем обращении он мудро обошел вниманием эту специфическую черту титана. Справедливости ради добавим, что Джонсон имел на то полное право: в конце концов, у мифов не существует какой-то общепринятой, однозначной трактовки. Как бы то ни было, в одном премьер-министр и Прометей действительно похожи, и эта их связь – часть общей картины. Помощники, имиджмейкеры и составители речей, занимавшиеся созданием личного бренда политика, смешали два образа: обывателя (который на снимках нередко запечатлен в каске и светоотражающей куртке, или в фартуке мясника, или с кружкой пива в руке) и образованного джентльмена (со всей соответствующей атрибутикой). В этом свете регулярные отсылки Джонсона к классике помогают уравновесить образ «очаровательного клоуна», добавив ему солидности, – ностальгическое эхо тех времен, когда будущим строителям империи преподавали Гомера и Вергилия в немногочисленных школах, а большую часть карты занимала Британия с ее колониями.

Наряду с использованием образа Прометея рекламщиками и политиками его фигуру эксплуатируют и в различных культурных отраслях. Остроумный и занимательный пример этого – книга «Последний герой» (2001), двадцать седьмая по счету в фантастическом цикле Терри Пратчетта «Плоский мир»[44]. Для автора миф о Прометее – часть игры, в которую можно сыграть с читателем, и игра эта очень веселая. Хотя имя титана прямо не называется, личность его просматривается в образе первого героя Плоского мира по имени Мазда. Он украл огонь у богов и принес его людям, за что принял муки: был прикован к горе и терпел ежедневные нападения орла. Имя Мазда отсылает к имени древнеиранского бога Ахуры-Мазды (так Пратчетт упивается своим синкретическим юмором). В определенный момент Серебряная Орда – группа престарелых героев под руководством Коэна-Варвара – решает вернуть богам огонь, и даже больше, чем огонь: они замышляют взорвать горную обитель последних с помощью Агатовой громовой глины. Затем, передумав подрывать богов, Орда пытается избежать смерти, украв лошадей валькирий (и снова синкретизм – на этот раз заимствование из германской мифологии). В результате благодаря широкому жесту Коэна, который возвращает Мазде его меч, судьба многострадального героя проходит полный круг:

На месте, не указанном ни на одной карте, лежал на своей вечной скале бессмертный Мазда, некогда подаривший людям огонь.

После первых десяти тысяч лет память начинает выкидывать самые дурацкие шутки, поэтому он даже не понял, что произошло. Откуда-то с неба свалились какие-то старики на лошадях, раскопали его, напоили и долго жали его иссохшую руку.

А потом исчезли среди звезд так же быстро, как появились.

Мазда прилег обратно в углубление, которое за многие века протерло в скале его тело. Кто эти люди? Откуда они? Почему они были так счастливы? На самом деле он был уверен лишь в двух вещах.

Во-первых, приближался рассвет.

А во-вторых, он сжимал в руке очень острый меч, который дали ему старики.

Мазда слышал, как вместе с рассветом приближается свист орлиных крыльев.

Это будет здорово[45], [46].