Греческий мир в доклассическую эпоху

Тогда Мегары (на сей раз, видимо, с подачи Милета) обратили взоры к Боспору Фракийскому — проливу, обильному рыбой (здесь прекрасно ловился тунец, мигрировавший из Черного моря в Средиземное) и составлявшему важный отрезок пути, по которому из Причерноморья в Грецию поступало зерно. Первой колонией стал здесь, очевидно, Калхедон (совр. Кадыкёй) в Вифинии, на южном берегу Боспора; традиционной датой его основания считается 685 г» до н. э. Затем, всего несколько лет спустя (то ли в 668, то ли в 659, то ли в 657 г. до н. э.) еще одна группа мегарян, к которым, вне сомнения, присоединились и многочисленные выходцы из других полисов, выбрали весьма выигрышную местность и основали Византий на противоположном, европейском берегу пролива. А прежде Византия мегаряне забрались еще западнее и основали Селимбру; мегарская колония Калхедон вывела, в свой черед, еще один город — Астак. В итоге такого расселения — пусть история и умалчивает о взаимоотношениях новых городов с метрополией — правители маленького и далекого государства, греческих Мегар, стали смотреть на Бос-пор и на восточный край Пропонтиды (Мраморного моря) как свои «отъезжие владения». Поэтому они попытались воспрепятствовать самосцам в основании Перинфа, колонии-соперницы, хотя это им не удалось (602 г. до н. э.). (Об этом направлении колонизации см. также Главу VIII, раздел 2.)

Между тем во второй половине VII века (ок. 640–620 гг.? до н. э.) распри среди высшей мегарской знати послужили уже классической сценой для появления диктатора, им стал Феаген. Рассказывали, что, готовясь совершить переворот, он прежде приобрел доверие бедноты, «избив скот состоятельных людей, застигнутый им на пастбище у реки»^². Но вероятнее всего, он был не каким-то народолюбцем или поборником демократии, а дорянином-аристократом, «потомком богов» (что означает его имя), который просто решил таким образом заручиться поддержкой народа. И даже если в рассказе про избиение скота есть хоть какая-то правда, то, вне всякого сомнения, жертвами он избрал стада своих политических противников, потому что поголовное истребление скотины оказалось бы губительным для всей общины.

Так Феаген стал одним из диктаторов, которыми был весьма богат этот северо-восточный край Пелопоннеса. Он сделался народу любезен тем, что построил нечто вроде беседки с источником и проложил водопровод. Дочь он выдал замуж за влиятельного афинского аристократа Килона, который попытался с помощью мегарян водвориться в Афинах диктатором. Это покушение провалилось, но все же Мегары, воспользовавшись внутренними раздорами в Афинах, отняли Саламин у Эгины (позднее считалось, что у Афин), дабы восполнить урон в собственных средствах и торговле, который недавно нанес им Коринф.

Но позднее Феагена изгнали олигархи — люди, чья власть основывалась не на знатном происхождении от старинных родов, а на богатстве, нажитом благодаря производству и вывозу шерстяных изделий. Но и олигархов, в свой черед, свергла более обширная группа граждан, куда входили и представители бедняцких сословий. Характеристика Плутарха, назвавшего такое правление «разнузданным народовластием», явно анахронична. Хотя оно и вправду обнаруживало радикальные наклонности. Ибо произошло следующее (мы вновь прибегаем к рассказу Плутарха, но он звучит правдоподобно благодаря аналогии с более поздними реформами Солона в Афинах): новые мегарские законы обязывали всех заимодавцев вернуть должникам «прирост», что те им выплачивали. Неудивительно, что такое требование пришлось не по нраву зажиточным сословиям; «народолюбивое» правительство оказалось недолговечным, и в городе снова установилась олигархия. Вся эта цепочка быстрых и резких перемен явилась в глазах античных авторов классическим примером стасиса — вражды между богачами и бедняками (а также между различными группами знати), которой предстояло занять столь важное место в дальнейшей греческой истории⁵³.

На этот период внутренних распрей проливают свет около 1400 поэтических строк, приписываемых Феогниду Мегарско-му (который, возможно, впоследствии стал гражданином Мегары Гиблейской). Очевидно, в сохранившийся сборник вошли и стихи других, более поздних поэтов. Однако многие элегические строки не вызывают сомнения в авторстве самого Феогнида (они написаны не на его родном дорийском, а на более широко известном ионийском диалекте). Стихи эти исполняли под звуки флейты на совместных трапезах аристократических товариществ — гетерий (ётагреюа).