Гречишный мёд

Все затихло. Я прошлась по коридору. Дверь спальни Марины была приоткрыта и я, не удержавшись, заглянула внутрь. Несмотря на поздний час, молодая женщина не спала. Она просто сидела на пуфике перед зеркалом. В полумраке было сложно разглядеть выражение ее лица. Я уже собиралась идти дальше, когда она внезапно резко повернулась ко мне.

— Ульяна, подожди.

Я прошла внутрь и остановилась возле неё. Она подняла на меня глаза, и даже при таком освещении я видела, какие они у неё ярко-голубые.

— Ты единственная телка здесь, с которой я могу говорить, — неожиданно произнесла она слегка хриплым голосом. Я молчала, не двигаясь. Жена Круглова иногда могла молоть всякую чушь, особенно под влиянием транквилизаторов. Помочь я ей все равно не могла — я не нарколог и не психотерапевт. — Что происходит? Кто все эти люди?

— Это охрана.

Она рассмеялась.

— Виктору угрожают? Боже мой... так стало неспокойно вокруг него... Когда же это кончится?

— Завтра вы будете в Испании.

Она вдруг закрыла лицо руками, и ее плечи затряслись. Я подумала, что от плача, но когда Марина подняла лицо, увидела, что она смеялась. Этой женщине просто необходим врач.

— Ульяна, помогите мне. Я не хочу никуда ехать.

— Ложитесь спать. Утро вечера мудренее, — я отступила к двери. Никогда не знаешь чего ожидать от женщины, впадающей в истерику.

Вышла и плотно закрыла за собой дверь. На душе остался неприятный осадок. Марина была похожа на маленькую рыбку гуппи, выброшенную из аквариума и задыхавшуюся без воды, трепыхавшуюся в попытках выжить.

 Я проследовала дальше по коридору. Не могла не остановиться подле кабинета Круглова. Из-под двери пробивался тусклый свет. Наверное, он там. Максим. Подумала, что и самой того гляди потребуется помощь психотерапевта.

Впервые за семь лет я почувствовала странное опустошение. Весь день я наблюдала за Максимом и не могла поверить, что это тот самый человек, которому я когда-то отдала свою Родовую Силу, свою девственность, что это тот самый мужчина, которого я так сильно любила. Он оказался таким же, как все эти отвратительные папики, набитые деньгами.

По привычке одернула себя — они мои клиенты, и благодаря им у меня есть хорошо оплачиваемая работа. Но все же не могла сдержать горькую улыбку. Его взгляд стал другим — таким же, как у его отца. Избалованный золотой мальчик, вернее, алмазный. Наследник многомиллионного состояния.

Я надеялась, что за эти годы сильно изменилась, и Макс не узнал меня.

* * *

Услышав шуршание шин по асфальту, Марина вскочила с кровати и подбежала к окну. У подъезда стояла незнакомая машина светло-серого цвета.

Женщина прошла в душ, на ходу стягивая с себя ночную рубашку. После вчерашнего, когда из-за слишком большой дозы транквилизаторов она не смогла выйти к столу, Марина поняла, что терпение ее мужа на исходе. Как же хочется повернуть время вспять, где она была самой собой, а не вконец озверевшей истеричкой.

Выйдя из душа, молодая женщина вытерлась насухо полотенцем и встала напротив зеркала. Нет, она все также красива, только в глазах окончательно погас жизненный огонь. Машинально потянулась к флакончику с таблетками, но тут же отдёрнула руку. Не сегодня. Может, даже не завтра. Открыв настежь окно, Марина вдохнула свежий утренний воздух.

А может, не все ещё потеряно? Может, жизнь продолжается?

В дверь постучалась и вошла горничная, которая испытующе поглядела на хозяйку. Та, выдержав ее взгляд, мило улыбнулась.

— Мне ничего не надо. Распорядись приготовить на завтрак омлет с сыром и беконом.

Горничная вышла, а Марина прошла к шкафу и, распахнув дверцы, уставилась на висевшую в нем одежду. Все эти никчемные дорогие тряпки… Была бы ее воля — обменяла бы их на свободу. Свободу от Виктора, от его извращённой любви, от его денег. И затерялась бы где-нибудь далеко-далеко, став неприметной, как песчинка в пустыне.

Набросив на себя первое попавшееся платье, молодая женщина провела щёткой по волосам и пощипала себя за щеки, чтобы придать им более яркий цвет.

В доме было тихо, и лишь из кабинета Виктора доносились тихие голоса. У него посетители? Марина едва сдержалась, чтобы не подойти к двери и не прислонить к ней ухо. Но нет, не дай бог кто-то увидит.

Она неторопливо спустилась по лестнице в столовую. В кресле у окна сидела Ульяна. Как всегда с непроницаемым лицом. Непонятно, что эта девушка чувствует, да и чувствует ли что-либо. Стол уже был накрыт на одну персону.

— Доброе утро, Марина, — кивнула Ульяна и поднялась с кресла.

— Что-то случилось?

Та пожала плечами.

— Ничего особенного, — затем поглядела на часы. — Ваш багаж упакован и уже в машине.

Марине было все равно. Ей не хотелось никуда ехать. Знала, что там, в другой стране, она сгинет, пропадёт и, вполне возможно, никогда не увидит ни друзей, ни родных, ни свой город.

— Я могу чем-то помочь?

Она подняла голову. Ульяна внимательно всматривалась в ее лицо.

— Что... — выдохнула. В голове быстро замельтешили мысли.

— Я вижу, вы не желаете покидать страну. Вы чего-то боитесь?