Грегорианец. Четвёртый

– Кто? – уточнил кардинал.

– Она и он.

– Императрица и герцог? – воскликнул кардинал.

– Именно.

– И где же?

– В Гартмане.

– Вы уверены?

– Совершенно точно.

– Кто вам дал информацию?

– Госпожа Лау Нуа, которая, как вы знаете, всецело продана вашему преосвященству.

– Почему она не сообщила об этом раньше?

– То ли случайно, то ли из недоверия, но императрица приказала госпоже Лау Юржи остаться ночевать у неё в спальне и затем не отпускала весь день.

– Понятно… Мы вновь потерпели поражение, однако постараемся отыграться, – кардинал забарабанил пальцами по столешнице и прикусил губу.

– Я все силы приложу, чтобы помочь вашей светлости. Будьте уверены.

– Как все произошло?

– В половине первого ночи императрица сидела со своими придворными дамами…

– Где именно?

– В своей спальне…

– Дальше…

– …как вдруг ей передали платок, посланный кастеляншей…

– Дальше! Не тяните резину!

– Она сразу обнаружила сильное волнение и, несмотря на то что была нарумянена, побледнела…

– Дальше! Дальше!

– Поднявшись, произнесла изменившимся голосом: «Подождите меня десять минут, и я вскоре вернусь», затем вышла.

– Почему госпожа Нуа не сообщила вам немедленно?

– У неё не хватало полной уверенности. К тому же императрица ведь приказала: «Подождите меня». И Нуа не решилась ослушаться.

– Сколько времени императрица отсутствовала?

– Три четверти часа.

– Никто из придворных не сопровождал её?

– Одна только Фания.

– Затем она вернулась?

– Да, но лишь для того, чтобы взять кофр, украшенный её монограммой, с которым и удалилась.

– А когда она вернулась, он был при ней?

– Уже нет.

– Знает ли госпожа Нуа, что находилось в кофре?

– Да. Ожерелье с лунами и планетами подаренное его величеством.

– И вернулась она без этого него?

– Именно.

– Госпожа Нуа полагает, следовательно, что императрица отдала его герцогу Легг Ашеру?

– Она убеждена.

– Почему?

– Днем госпожа Нуа как камер-фрейлина императрицы всюду искала кофр, сделала вид, что обеспокоена исчезновением, и в конце концов спросила Жанну, не знает ли она, куда он делся.

– И тогда?..

– Императрица, густо покраснев, сказала, что накануне сломала оду из планет, изготовленных с изяществом и тонкостью мастером, и отправила его в починку к ювелиру.

– Нужно зайти к имперскому ювелиру и узнать, правда это или нет.

– Я уже был там.

– Ну и? Что поведал ювелир?

– Ювелир ни о чем таком и не слыхал.

– Прекрасно, Шарел! Не все ещё потеряно, и кто знает… всё, может быть, даже к лучшему, – задумчиво произнёс кардинал.

– Я ни на мгновение не сомневаюсь, что гений вашего преосвященства… – подобострастно поддержал граф.

– …исправит ошибки своего шпиона, не правда ли?

– Я как раз это и собирался сказать, если бы ваше преосвященство позволили мне договорить.

– А теперь… известно ли вам, где скрывались герцогиня Шез и герцог Легг Ашер?

– Нет, ваша светлость. Мои люди не могли сообщить никаких сведений на этот счет.

– А я знаю, – зло улыбнулся Лау Гише.

– Вы, знаете, ваша светлость?

– Во всяком случае, точно догадываюсь.

– Желает ли ваше преосвященство, чтобы я приказал арестовать обоих?

– Слишком поздно. Они, должно быть, успели скрыться.

– Можно, удостовериться в этом…

– Возьмите с собой десять моих Адептов и обыщите оба дома.

– Слушаюсь, ваше преосвященство.

Шарел поспешно вышел.

Оставшись один, кардинал после раздумья позвонил в третий раз.

В дверях появился все тот же офицер.

– Введите арестованного! – приказал кардинал.

Господина Бона снова ввели в кабинет. Офицер по знаку кардинала удалился.

– Вы обманули меня, – строго произнес хозяин.

– Я? – попятился домовладелец. – Чтобы я обманул ваше высокопреосвященство!..

– Ваша жена, отправляясь на улицу Жирар и на улицу Гарп, заходила вовсе не к торговцам.

– К кому же она ходила?

– Она ходила к герцогине Шез и к герцогу Легг Ашеру.

– Да… – произнес Бон, углубляясь в воспоминания, – да, кажется, ваше высокопреосвященство правы. Я несколько раз говорил ей, странно, что торговцы живут в таких домах, в домах без вывесок. И каждый раз супруга моя принималась хохотать. Ах, ваша светлость, – продолжал Бон, бросаясь к ногам его высокопреосвященства, – вы и в самом деле кардинал, великий кардинал, гений, перед которым преклоняются все!

Сколь ни ничтожно было торжество над таким жалким созданием, как Бон, кардинал всё же один миг наслаждался им.

Затем, словно внезапно осененный какой-то мыслью, он с легкой улыбкой, скользнувшей по его губам, протянул руку домовладельцу.

– Встаньте, друг мой, – сказал он. – Вы порядочный человек.

– Кардинал коснулся моей руки, я коснулся руки великого человека! – вскричал Бон. – Великий человек назвал меня своим другом!..

– Да, друг мой, да! – произнес кардинал отеческим тоном, которым он умел иногда говорить, тоном, – который мог обмануть только людей, плохо знавших Лау Гише. – Вас напрасно обвиняли, и потому вас следует вознаградить. Вот, возьмите эту карту с кредитами, в нем полноценный кредит, и простите меня.