Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

Еще мгновение – и мама завопила бы:

– Нет!

Наверное, она так и сказала. Ее Грейси и собеседование в театральной Академии для Ма Келли были понятиями несовместимыми.

Но я кивнула:

– Смогу.

Кивнула совершенно уверенно, Мэри Мэджи тоже кивнула, не обращая внимания на мамину реакцию:

– Я договорюсь.

Надежда?.. Сладкое слово, не хуже свободы. И тем более обидно, когда все рушится.

– Миссис Мэджи, – Эмиль Дистель был официален то ли из-за моего присутствия, то ли потому, что сидел в должностном кабинете, то ли потому, что официальным тоном отказывать легче, – к сожалению, прием закончен, свободных мест нет.

Он красиво развел руками, что означало конец разговора. Я успела подумать: «Ну вот и все. Второй раз мама завести разговор о карьере актрисы не позволит».

– Грейс, подожди меня, пожалуйста, за дверью.

Чуть насмешливый взгляд мистера Дистеля говорил и том, что миссис Мэджи зря надеется разжалобить его рассказом о несчастной судьбе девочки, с пеленок мечтающей стать великой трагической актрисой. Кто мечтает, тот давно прошел собеседование, а не тянул до августа.

Я послушно вышла.

Удивительно, но немного погодя меня снова вызвали в кабинет.

– Грейс, вы хорошо знакомы с творчеством собственного дяди?

– Дяди Джорджа? Да, конечно.

Понятно, сыграло роль имя Джорджа Келли. Не взять племянницу знаменитого драматурга, пьесы которого не сходят с подмостков, можно, только если она совсем тупа или никчемна.

– Возьмите это, – он протянул мне листы с текстом. – Завтра нужно суметь прочитать любой отрывок выразительно. Вы когда-нибудь читали вслух?

– Я играла в спектаклях…

– Самодеятельных?

– Да, в самодеятельной труппе в Филадельфии.

Только хорошее воспитание и актерские навыки позволили мистеру Дистелю скрыть усмешку, но она все равно проскользнула в его глазах. Самодеятельные театральные труппы выросли по всей стране, как грибы после дождя, в них играли все, кто только мог без большой запинки произнести десяток фраз на сцене.

– Дядя Джордж сказал, что я смогу стать актрисой, если пойму, насколько актерский труд тяжел.

И снова скрытая улыбка. Что еще мог сказать дядя любимой племяннице, чтобы не отговаривать ее от попытки прямо в лицо? Конечно, посетовать на каторжность актерского труда.

Все должно решить прослушивание…

Мэри Мэджи действительно сказала мистеру Дистелю, что я племянница Джорджа Келли, и тот согласился послушать меня.

Дядиных «Факелоносцев», пьесу о закулисных интригах в крошечной театральной труппе, я могла бы прочесть на память в тот же день, но все же постаралась подготовиться.

Всю ночь крутилась в своей постели, повторяя и повторяя слова пьесы на разные лады. Как лучше здесь? А как здесь? Дядя Джордж всегда учил не просто читать, а мысленно произносить с нужной интонацией, словно объясняешь кому-то, что именно хотел сказать автор.

На следующий день я объяснила мистеру Дистелю. Чтение племянницы Джорджа Келли было признано осмысленным, внешность вполне годной для актрисы, а вот голос непоставленным. Но это беда поправимая, на то и Академия.

Я справилась. Я со всем справилась! Приняли.

Конечно, в большой степени это заслуга Мэри Мэджи и имени дяди Джорджа, но ведь если бы я провалила прослушивание, то даже имя не помогло бы, и хлопоты Мэри Мэджи тоже.

Но прослушивание – полбеды, теперь предстояло объясниться с папой. Его дочь – актриса?! Да еще и Грейс?! Бред!

Удивительно, но мне помогла мама. Что произошло с ней, не знаю, но именно мама осторожно убедила отца позволить учиться в Академии. Логика была простой:

– Джек, позволь ей попробовать. Ты же прекрасно знаешь нашу Грейси, она всего боится и уже через месяц запросится домой. Зато никогда не сможет укорить нас, что не позволили попытаться. Пусть поживет в Нью-Йорке немного, попробует себя в серьезном деле, все же аплодисменты в составе самодеятельных «Лицедеев» на сцене в Филадельфии – это одно, а неудачи среди профессионалов в Нью-Йорке – совсем иное. Поймет, каково это – быть самостоятельной, да еще и актрисой, и запросится обратно.

В конце концов было решено, что Нью-Йорк хоть и огромный город, но не Западное побережье, от Филадельфии недалеко, отец там бывает часто, для мамы съездить – тоже не так уж сложно, потому меня можно отпустить на месяц. Оголодаю, растеряюсь и вернусь.

Встал вопрос, где мне жить. Мама и слышать не желала о съемной квартире:

– В этом Нью-Йорке творятся такие вещи! Разве можно юной девушке жить на съемной квартире?! Только «Барбизон»!

«Барбизон», или, как его называли «Барбизонку», маме посоветовала Мэри Мэджи. Маме было сказано (вот уж не знаю, с какой целью), что «Барбизон» – элитный отель только для женщин, в который не имеет права входа ни один мужчина.

– Это очаровательное место! Центр города, Лексингтон, по соседству с Центральным парком, внутри все прилично и уютно, очаровательные комнатки…

Интересно, когда это мама успела познакомиться с внутренним убранством «Барбизона»?