Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

– Но главное – престижность места. Туда невозможно вселиться без трех респектабельных рекомендаций. Я предоставила для тебя, у меня достаточно именно таких знакомых в Нью-Йорке. Если мало, то, думаю, добавит и папа.

Папа скептически фыркнул: не хватает только предоставлять рекомендательные письма для проживания Грейси в каком-то «Барбизоне», помня, что через неделю, от силы – две дочь сбежит домой! Мама поняла и быстро добавила:

– Но достаточно и того, что есть.

Я поняла, что лучше в «Барбизон», чем вообще остаться дома.

– Да, мама, конечно. Я согласна жить в «Барбизоне», если ты считаешь, что это место для меня подходит. Там я буду в полной безопасности.

Знать бы маме, что творилось в «Барбизонке» в действительности!

Но вопрос был решен – я отправлялась в Нью-Йорк.

Вообще-то, это удивительно. Я, самая тихая, «никчемная» из Келли, «слабачка», отправлялась в самостоятельную жизнь в огромный Нью-Йорк, в то время как Пегги и Келл, не говоря уж о Лизанне, еще учившейся в школе, оставались под опекой родителей дома.

Все же невнимательность родителей имела свои положительные стороны. Не протяни мы с мамой, вернее, мама, с моим определением в колледж, я училась бы где-то вроде Пенсильванского медицинского. А теперь вот попала в Академию драматического искусства. Правда, родители были убеждены, что на пару недель, самое большее – месяц.

Сестры и брат откровенно завидовали, эта зависть была белой, хорошей, они радовались, что мне удалось вырваться из-под плотной опеки родителей.

– Только держись! Не возвращайся, даже если будет очень тяжело. Второй раз не пустят.

Келл мог бы и не предупреждать, это я понимала прекрасно. Второй попытки родители мне не дадут.

На девять лет я обрела самостоятельность. Конечно, все равно была привязана к семье, слушала советы, каждый день ожидала приезда мамы или папы, мама даже предупредила, что может нагрянуть с проверкой в любую минуту, но это все равно не круглосуточное давление и присмотр.

Если честно, то нас не очень ограничивали, и дома мы могли приводить друзей, сами ходить в кино, на свидания, в кафе, часами болтать с подружками или рассекать просторы на своих машинах, пусть подержанных, но замечательных. Папа считал, что современные девушки должны уметь водить машину уже в пятнадцатилетнем возрасте.

Мы умели, у меня был старый голубой «Плимут» с откидным верхом, мне очень нравились именно такие – открытые – автомобили. Ездить на нем весело, можно забраться с ногами на спинку сиденья и управлять автомобилем ногами. К счастью, мои родители не видели эти опасные шутки, потом я и сама поняла, что они опасны, но тогда прокатить с ветерком свою подопечную ученицу из «Стивенс-Скул» Джейн было настоящим удовольствием. За рулем из меня непременно вылезал тот самый чертенок, который старательно прятался при одном воспоминании о родителях.

Я подозревала, что этот бесенок покажет себя вдали от родительского дома на Генри-авеню Филадельфии.

Нью-Йорк и другие вольности

Это была совсем иная, отличная от нашей семейной, жизнь. И дело не в том, что Нью-Йорк много больше Филадельфии, не в том, что это немыслимая смесь из людей самых разных национальностей, вер, характеров, темпераментов и прочее. Да, в Нью-Йорке совпадают только амбиции, потому что без амбиций в этом городе делать нечего.

Огромный город – огромная энергия, колоссальное количество человеческих амбиций, сосредоточенных, стиснутых на каждом квадратном ярде. Даже если эти амбиции в совершенно иной плоскости, чем твои собственные, это все равно энергия лидерства, которой нужно бросить вызов и которую нужно преодолеть. Слабому в Нью-Йорке делать нечего, вернее, он может стать лишь чьей-то тенью, чьим-то придатком…

Но если ты добился чего-то в этом Большом Яблоке, то уже ничего не страшно, значит, ты способен выжить в любых условиях.

Этого не ведали мои папа и мама, отпуская свою незаметную дочь в Нью-Йорк? Нет, прекрасно понимали, но они были твердо уверены: именно добиться-то мне и не удастся. Что такое Грейси? Конечно, третья дочь – все же Келли, но в семье не без урода. Это та самая Келли, на которой природа отдохнула, чтобы оттенить остальных – напористых, сильных духом и телом, настоящих американцев. А я всего лишь внешне Келли, физически крепка, но не спортсменка, тем более не чемпионка, морально устойчива (кто воспитал!), но не кремень и оплот твердости Келли, к тому же по-дурацки задумчива и склонна к актерству. Это куда больше напоминало дядю Джорджа, чем папу Келли, и уж конечно, не Ма Келли! Думаю, всякий раз, когда я попадалась на глаза маме и когда она меня замечала (потому что, бывало, и не замечала, даже глядя в упор), Ма Келли поздравляла себя с правильным выбором супруга. Джек – это не Джордж!

Итак, Нью-Йорк и Академия драматического искусства.

В 1947 году Академия ютилась на чердаке «Карнеги-Холла». Но нам совершенно не мешали ни деревянные полы, ни пыльные помещения и лестницы, ни многочисленные старые трубы, следовало только запомнить, что к ним не стоит прислоняться, потому что это отопление.