Грейте ладони звездами

На праздник приглашена еще одна пара с Хеленыной работы, которая в этот момент звонит в дверь, отвлекая внимание подруги от нас с Домиником – я стремительно выхожу из комнаты и иду на кухню за стаканом воды... От волнения горло дерет, как нождачкой!

Стефану, я так понимаю, рассчитывать не на что, – вдруг обращается ко мне Герт, неизвестно откуда материализовавшийся рядом.

От неожиданности я даже умудряюсь поперхнуться водой и закашляться. Мужчина заботливо похлопывает меня по спине...

Не понимаю... о чем... ты... говоришь, – прокашливаюсь я невнятно.

О'кей, я понимаю, когда надо держать язык за зубами! – подмигивает он мне с загадочной улыбкой. Потом делает вид, что застегивает рот на замок и выкидывает ключ...

Нет, нет, нет, нет, он не мог догадаться об этом! И весь длинный вечер я настороженно наблюдаю за хозяйкой дома: не выдаст ли ее лицо наличие страшной догадки, которой с ней поделился Герт... Но, нет, похоже, он действительно молчит, но моя нервозность все равно зашкаливает. Так можно нервный тик заработать...

Когда вы расскажете все маме? – как нарочно добивает меня вопросом Пауль. – Мне, признаться, очень хочется увидеть ее лицо в момент прозрения...

И ты, Брут! – восклицаю я укоризненно, чувствуя, как рука Доминика касается моего колена и слегка его поглаживает. Пауль тоже это замечает и как бы брезгливо прикрывает глаза... Доминик отвечает ему взглядом триумфатора, обыгравшего соперника на его же поле.

Видишь, моя тактика все-таки сработала, – едва слышно шепчет мне Пауль. – Я рад, что вы вместе...

Я вспоминаю слова Ника о том, что Пауль возможно когда-то тоже был немного влюблен в меня и всматриваюсь в его улыбающееся лицо, пытаясь найти подтверждение данному факту, но ничего такого не замечаю... К счастью. Парень же уже повернулся к Еве и рассказывает ей что-то о генномодифицированной сое, которая может захватить мир.

Без десяти минут двенадцать мы одеваемся и выходим из дома... Улица расцвечена как уличными фонарями, так и сотнями фанариков, украшающими фасад каждого дома в округе – от радостного снежного мельтешения приятно екает сердце, и Хелена просит Герта открыть шампанское и разлить его по фужерам. Я счастлива, с особенной остротой понимаю вдруг я, и кошусь на того, кому этим счастьем обязана – он ловит мой взгляд и незаметно касается моей руки.

Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь! – за секунду до боя часов на лютеранской церкви говорит Хелена. – Поэтому я рада, что мы здесь с вами все вместе, мои дорогие... Пусть так будет и впредь.

Часы начинают бить двенадцать, и я подношу было к губам фужер с шампанским, но Доминик  перехватывает мою руку на полпути и отводит ее в сторону, где шампанское выплескивается прямо в снежный сугроб... Играет ли это какую-то роль для меня? Никакой. Ведь любимые руки крепко прижимают меня к себе, а не менее любимые губы с нежностью меня целуют...  И весь мир может подождать.

Я хотел встретить новый год в твоих объятиях, – шепчет мне Доминик совсем тихо, – ведь именно в них я и намерен провести этот наступающий год... как и все последующие тоже.

В этот момент я слышу сдавленные смешки Пауля с Евой, а потом мой маленький сын звонко вопрошает:

Папа Ник, ты поможешь нам с Томми запускать фейерверки?

Я бледнею... самую малость, а Ник – не могу не восхититься этим! –  остается все таким же невозмутимым.

Дай мне минутку, дружок, и мы запустим самые незабываемые фейерверки в мире, – отвечает он мальчику, сжимая мои холодные пальцы.

… Наконец я осмеливаюсь посмотреть в лицо Хелены, вернее в маску неподдельного удивления с лицом моей подруги: идеально раскрытый в форме буквы «о» рот и большие распахнутые глаза, в которых, я это хорошо прослеживаю, удивление сменяется сначала пониманием, а потом уже обидой. Мне так нехорошо, что Ник почти на негнущихся ногах подводит меня к своей матери и слегка приобнимает нас обеих...

Мама, я люблю Джессику, – говорит он Хелене, не переставая сжимать мои пальцы. – Она лучшее, что случилось со мной в этой жизни...

Чувствую, как слезы закипают в моих глазах, размазывая тысячи разноцветных фанариков в сплошное светящиеся пятно.

Прости, прости меня, Хелена, – с чувством шепчу я.

А хвостатые разноцветные фейерверки тысячами взрываются над нашими головами.

                                                                          Эпилог.

Нет, – ору я истерически, вцепившись в руку Доминика мертвой хваткой, – не надо идти за машиной, прошу тебя!

Джесс, – мягко увещевает меня тот, пытаясь высвободить руку, – мне надо ее подогнать, иначе ты родишь прямо здесь...

Да, – твердо вторит ему его мать, – прямо тут на моем диване! А мне, знаешь ли, он дорог, как память...

Я разжимаю пальцы, и новая болезненная схватка скручивает все мое тело.

Я не хочу снова их потерять, – шепчу я Хелене, превозмогая боль, – я не могу снова через это пройти...

Хелена отводит от лица мои взмокшие волосы и говорит:

Джесс, с Ником ничего не случится, он будет ехать очень медленно и очень осторожно. К тому же нынче нет гололеда... За окном плюс пять.