Грех боярышни, или Выйду замуж за иностранца

- Вот и ты, дочка, что-то ты не слишком торопилась, - Никита Андреевич окинул дочь неодобрительным взглядом, - Горе мне с тобой. Надеялся я, что не вспомнит о тебе Петр Алексеевич, да видно, понапрасну. Говорили мы с ним вчера ввечеру про корабли мои, он и помянул, что должна ты в ассамблее быть, - Никита Андреевич сморщился, словно глотнул кислого, - Хочет государь, чтобы моя дочь со всякими иноверцами, купчишками, офицеришками худородными выплясывала, обезьяну из себя корчила. Отвертеться от сей печали не выходит, зело гневается Петр Алексеевич. Однако уговорил я его, чтобы тебе не в ассамблее проклятой явиться, а выйти поглядеть на потешную морскую баталию, что через день на заливе будет. Там царь новые корабли и аглицкие бомбарды в деле видеть желает, а народу действо морское в развлечение станет. Дворянские женки принаряженные придут и тебе велено предстать в иноземной робе. Одна не пойдешь, мать с тобой для пригляду отправится, ей тоже след вырядиться. Сходите к моей сестре, она вам подберет...

Тут речь боярина была прервана жутким нечеловеческим воплем. Странный звук шел из угла под образами, нарастал, ширился, дошел до пронзительного крещендо. Никита Андреевич и Варя испуганно воззрились на Прасковью Тимофеевну. Боярыня выла. Она выла отчаянно, самозабвенно, отдавая этому делу весь жар души. Бессловесный вопль перемежался жалобным речитативом: "Ой, бедные мы, бедные! Ой, пропали наши головушки-и-и-и! Отдаем единственную дочь на поругание-е-е, подлому люду на потеху-у-у!"

Даже для привыкшего к жениным глупостям боярина это было слишком. В ярости он поднял руку, намереваясь ударить Прасковью, но сдержался и лишь крепко тряханул ее за ворот. У боярыни лязгнули зубы и она смолкла так же внезапно, как и возопила.

- Ты в уме ли, Прасковья? - голос Никиты Андреевича нервно подрагивал, - Не в татарский полон ее гонят, и не в гроб кладут. Не дело, конечно, православной девице в безбожные наряды рядиться, с чужими людьми лясы точить, но и поругания никакого над ней не будет. Явится один раз на люди, царя умилостивит, а там, глядишь, более и не понадобится, - Никита Андреевич перевел неодобрительный взор с жены на дочь, оглядел ту с головы до ног, мрачно процедил, - Не было печали, так черти накачали. Хлопот с тобой не оберешься. Надо поскорее жениха сыскивать, здесь или на Москве. Пусть твой муж сам решает, спорить ли, мириться ли с новыми порядками, чтобы бабы и девицы заместо рукоделия по ассамблеям таскались.

Варя кусала губы и часто хлопала ресницами, чтобы не разреветься. Сызмальства ее учили, что отец есть глава семьи, господин над жизнями и судьбами детей, его слово - закон, и никто не смеет прекословить. Вызвать его неудовольствие - величайшая беда и стыд. Только она никак не могла понять, чем провинилась сейчас. В ассамблею она не просилась, являться туда требовали от всех дворянских дочек, и царю на глаза не лезла. Неужели вся ее вина в том, что родилась на свет девицей, что живет в отцовском доме и тем уже причиняет беспокойство? А ведь есть на свете края, где быть девицею вовсе не беда, где за один девичий взгляд кавалеры на шпагах дерутся.

- Ко дню потешной баталии обеим быть готовыми, - распорядился боярин, - Попросите совета у Натальи, а меня сим пустым делом более не тревожьте.

Никита Андреевич вышел, Варя села и крепко задумалась. Обида на отца и страх перед предстоящим испытанием не дали ей сразу сообразить, насколько важную вещь сказал Никита Андреевич. Сейчас, в тиши и покое, его слова предстали во всей значимости. Потешная баталия учиняется, чтобы царь мог поглядеть в деле англицкие пушки, а значит, и хозяин пушек тоже там будет. Подавленные, задушенные мысли о красавце англичанине воскресли вновь, с еще большей силой.

Варе вспомнился давний разговор, когда покойница бабушка рассказывала попадье об их соседе по имению, блудившему с дворовыми девками, а попадья при этом гневно ахала. Обе замолчали сразу же как заметили, что Варя их слушает, но кое-что она все же успела для себя уяснить. Она поняла, что бывает любовь, обходящаяся без церковного венца, тайная, ото всех скрываемая и как правило, недолговечная. Возможно, в теткином доме она была свидетельницей именно такой любви. Вертлявая иноземка - мужняя жена, с английцем ее связывает только краткий час общего греха, ничего более у них быть не может.