Грех и чувствительность

Она поспешила к гардеробу, выбрала самое простенькое платье и натянула его поверх ночной сорочки, потом босиком прошлепала к туалетному столику, расчесала волосы, скрутила их в длинный жгут и, свернув его, заколола шпильками на макушке.

— Туфли, — пробормотала она и бросилась к шкафу, где хранилась обувь. Прищурившись, она с трудом разглядела стрелки часов над камином. Было две минуты первого. Она целых полчаса уговаривала братьев отвезти ее домой с ужина у Гернси, но Закери хотел, во что бы то ни стало выиграть хотя бы в одной шараде. Черт бы их побрал! Из-за них она теперь опаздывает.

Она знала, что у маркиза Деверилла весьма ограниченный запас терпения, и хотя ему наверняка не раз приходилось ждать за углом леди в своем экипаже, сомневалась, что долгое ожидание поднимало ему настроение. Элинор торопилась изо всех сил, и даже не потрудившись посмотреть, одинаковые ли ее туфельки по цвету, надела их на ноги и бросилась к двери.

В последний момент она решила надеть шляпку. Если кто-нибудь увидит, как она садится в экипаж или выходит из него, ее лицо будет хотя бы отчасти спрятано. Как-никак речь шла лишь о завоевании свободы, а не о том, чтобы безвозвратно погубить репутацию.

Элинор вдруг вспомнила, что, когда они возвращались от Гернси, было довольно холодно, поэтому достала из гардероба шаль и накинула на плечи. «Перестань тянуть время!» — приказала она себе и решительно направилась к двери.

Уже взявшись за ручку, она снова остановилась и сделала глубокий вдох. Вот он, этот момент, когда следует решить, намерена ли она действительно довести до конца задуманное. На первый взгляд, что особенного в том, чтобы искупаться в полночь, когда тебя охраняет преданный друг? Однако если принять во внимание, что ей двадцать один год, что вот уже восемь лет, как ей не разрешается ходить купаться, и что верным другом является пользующийся дурной славой распутник, которым она к тому же довольно сильно увлечена, — эта идея не казалась такой уж блестящей, хотя и не становилась менее привлекательной.

«Открой дверь, Нелл!» — вновь приказала она себе и, повернув, наконец, ручку, шагнула в коридор. Там горели свечи, а это в лучшем случае означало, что хотя бы один из слуг еще бодрствует, а в худшем — что кто-то из братьев все еще бродит по дому. Элинор молила Бога, чтобы ее не заметили. Она тихо добралась до лестницы и начала спускаться, избегая четвертой ступеньки, которая имела обыкновение скрипеть.

У нее бешено колотилось сердце. По правде, говоря, побег из дома — из-под бдительного ока Мельбурна — беспокоил ее гораздо больше, чем-то, что будет потом. Но настроение переменится, как только она доберется до экипажа Валентина. Если ей вообще суждено добраться.

Остановившись в холле, она прислушалась, не раздадутся ли шаги или голоса, указывающие на то, что она не единственная, кто не спит в этот час в Гриффин-Хаусе. Но в доме стояла полная тишина. Согласно правилам она должна была сообщить братьям о своих намерениях, а после этого имела полное право идти купаться. После вранья о поездке в Воксхолл братья строго наказали сообщать о своем местонахождении. Однако она была далеко не так наивна, чтобы соглашаться, потому что Себастьян никогда не позволил бы ей ничего подобного, несмотря ни на какую договоренность.

Часы на лестничной площадке продолжали тикать, напоминая, что она опаздывает уже на несколько минут, испытывать терпение Валентина было в лучшем случае неразумно, тем более что она едва ли наберется смелости сделать это еще раз, невзирая на отвоеванную свободу. «На счет «пять»», — прошептала она беззвучно, а потом досчитала до пяти еще два раза, прежде чем смогла заставить ноги двинуться в направлении входной двери.

Ухватившись за дверную ручку, она стала медленно поворачивать ее, пока не услышала щелчок открывшегося замка. С большой осторожностью она потянула дверь. Чтобы не дать себе времени передумать, Элинор торопливо шагнула в портик и закрыла за собой дверь. Звук защелкнувшегося замка показался ей оглушительным, но у нее не было времени ждать, чтобы узнать, не отправился ли кто-нибудь, услышав шум, узнать, в чем дело.

Подхватив одной рукой подол платья, она поспешила на угол, то и дело переходя на бег по мере приближения к цели. «Прошу тебя, будь там», — бормотала она, сворачивая на Брукс-мьюз.

Под одним из газовых фонарей ждала черная карета. В темноте ей вдруг пришло в голову, что кто-нибудь, возможно, подслушал разговор об их планах и что это, может быть, ее поджидает Стивен Кобб-Хардинг. Она замедлила шаг, но не остановилась. Не будет она стоять столбом из-за того лишь, что разыгралось буйное воображение.

Подойдя ближе, она увидела на дверце кареты желтый герб Деверилла и с облегчением вздохнула. Он приехал. Он дождался ее. Извозчик игнорировал ее появление и, кажется, умышленно смотрел в другую сторону. Он, наверное, привык к повадкам маркиза и к тайным свиданиям в неурочное время.

Элинор постучала, и дверца кареты сразу же распахнулась.