Грех и другие рассказы

Я не ведаю, что творю,
я тебе о любви говорю.
В светофорах мигающий красный.
Этой ночью дурною, заразной
континенты идут ко дну.
Разве я при этом усну...

В светофорах мигающий свет.
Пропускаю помеху справа,
пропускаю целые главы.
А конца в этой книге нет.
Как в бреду, улетаю в кювет...

Ах, мигающий красный... алый...
темно-розовый... огневой...
Словно сердце, движенье встало.
Бледный месяц, как часовой,
опаленная тень краснотала...
Дать понять им, что я живой.

Я не ведаю, что творю,
я тебе о любви говорю.
Ты родная, ты рядом одна,
Ты мне тысячу лет как жена.

Пляс

Снегири в одеждах алых.
Косари в рубахах белых.
Боль в натруженных суставах.
Жар в руках остервенелых.

Косари одежды сняли,
на телах озноба синь.
Парусами обрастали
мачты сосен и осин.

Пью истомы сок соленый,
Мне не тошно, не легко.
Прохожу, хмельной и сонный,
По закату босиком.

Коли бос — идешь и пляшешь,
Пятки обжигает жуть.
Косари, рубахи снявши,
Снегирей в закате жгут.

* * *

Стенька Разин
лениво наблюдал пчелиную суету
пчелы вились возле его головы
с выжженными ресницами
и медовым соком на коже

пчелы вились
возле его головы насаженной на кол

так схожей с цветком
цветком на стебле

* * *

Мальчики направо — ну их к черту.
Девочки налево — там, где сердце.

На разрыв аорты воет рота,
матушка попить выносит в сенцы.

Клюнул жареный петух туда, где детство
заиграло, и забил крылами.

Нам от мертвых никуда не деться.
Кто здесь в рай последний — я за вами.

В небе морось, в мыслях ересь, через
день ли, два отслужат здесь обедню.

Сохранит твою глазницу или челюсть
ил речной, отец дурной, приют последний.

С каждым взмахом петушиного крыла
раскрывается нехоженая мгла.

Матушка попить выносит нам,
ковшик бьет, как в лихорадке, по зубам.

* * *

ошалевшие
на усталых конях
в запахах тревожного июльского солнца
сырого сукна и пота
въезжаем в селенье
испуганные крестьяне выносят хлеб-соль
заранее зная
что висеть нынче их барину
(кричавшему вчера: на конюшню!
— а сегодня: я ль вам отцом не был!)
висеть ему
за ребро подвешенному на воротах

и неразумные крестьяне
крестятся и прячут девок на сеновалах
не зная что волю
подаренную им
не купишь хлебом-солью

и не догадываются что к вечеру
выбегут девки в ужасе
из подожженных нами сеновалов
и остужать мы их будем
обливая из ведер колодезной водой

и будут вздрагивать от жары и визга
пугливые кони
и перепадет нам завтра от батьки за непотребство
зато зарево будет видно даже из Астрахани

* * *