– Правильно, к столу будет самый раз. Особенно
– Конечно! Откроешь баночку, а они пузатенькие, красивенькие, в самый раз под водочку!
– И это ты от созерцания прекрасного и от свежего воздуха так захмелела, что песни про любовь запела?
– Вот поэтому в наше технократическое время ученые и не советуют резко выходить из-за руля и углубляться далеко в лес, а то от умопомрачительного хвойного духа может так неожиданно и приятно закружиться голова, до полного падения тела об землю, что или слух прорежется или голос вылупится… – Алла щелкнула Сашу двумя пальцами по носу и опять запела, обрезая испачканные землей корешки у гриба. – А ты тут как?
– Да никак. Соплями страдал.
– Идею за хвост ловил? Лирическую.
– Ловил, ловил, но так и не поймал.
– Итак, в дому действительно настоящее кладбище пустых надежд организовалось. Тоска! Ты бы хоть не только в потолок смотрел, но и по сторонам. Пословицу знаешь? Никогда ложка не познает вкус пищи. Особенно пустая. Так и ты. Если сам ложкой каши не попробуешь, ничего не получится.
– Ты меня к чему толкаешь? К чему?
– А к чему?
– К изме-е-е-не. – Саша погрозил Алле пальцем.
– Почему к измене? Я тебя толкаю к любви!
– К какой такой любви?
– К любви ко мне!!! – Алла сделал глазами лирику и заигрывание, и чмокнула Сашу в щеку. – Или на меня у тебя уже закончилось настроение, а другого субъекта нету? Ты стал от меня так же далек, как декабристы от народа…
– ОН вечно стоять не мо-о-о-жет! Он же не постовой гаишник! – Саша прищурил глаза и игриво помахал головой из стороны в сторону.
– Я и смотрю, что ты забыл и про наше супружеское гнездышко, и про ложе. Все в студии да в студии, а теперь еще и про измену заговорил? – Выражение глаз у нее изменилось, и зрачки сразу же потемнели. Алла злилась. – Я тебе уже не Клеопатра! Я два года перед тобой танец живота изображала! Может, ты решил, что я тебе не пара? Конечно не пара, это я точно знаю, потому что упарилась до смерти за эти два года, которые ты мне мозги парил. А теперь я тебе Кассандра! Я все вперед вижу! Я про завтра все-о-о знаю! Я же вижу, что ты стал себя странно вести…
– В каком смысле странно?
– Да забыл совсем, что мы с тобой муж и жена.
– А мы с тобой только на бумаге, как договаривались. Для квартиры, – попытался отшутиться Саша с улыбкой во весь рот.
– А-а-а-ах, только для квартиры? А без необходимости ты бы никогда на мне и не женился? Да?
– А зачем. Ты вольный казак и я вольный казак! Мы же с тобой именно этим гордились? Волей! А теперь ты мне в дому крепостное право устраиваешь?
– Я тебе ничего не устраиваю. Я тебя просто люблю. Дурачок. Никуда ты от меня не денешься! – Алла вдруг громко расхохоталась и опять чмокнула Сашу в щеку. – И вообще! У меня хорошее настроение, оно будет теперь всегда. Ругаться с тобой я больше не собираюсь. И вообще, на нас надвигаются глобальные перемены, а у меня знаешь какая перспектива?… Ты даже не представляешь! Я с такими людьми познакомилась! Может, нам скоро никакие твои клипы не понадобятся…
– С какими такими людьми? И где? В лесу?
– Нет, в Москве. Еще до леса. Я тебя с ними тоже познакомлю…
После этого разговора Саша задумался и стал внимательнее присматриваться к Алле, как бы и подглядывая, и приглядывая за ней. И действительно с Аллой происходило что-то неожиданное. Во-первых, Алла перестала кричать громко, стала говорить со всеми, а не только с Сашей, тихо и заискивающе, заглядывая в глаза. Во-вторых, она совершенно перестала ругаться матом, который раньше проскакивал для связки слов в предложение. Она перестала цепляться за его слова и требовать их разъяснения, перестала кидаться на телефон, как на амбразуру дзота. Теперь даже Саша мог спокойно поднимать трубку без ее вопрошающего взгляда…
Но и с Сашей тоже стали происходить какие-то метаморфозы, которых раньше просто не могло быть никогда! Особенно с Аленой. Два вечера подряд Алла уезжала на какие-то встречи с «этими людьми», а Саша мчался на встречу к Алене. Алена снимала квартиру с подружкой-студенткой на двоих и жила почти рядом. Они уже несколько раз встречались там, и все было отлично. Но две последние встречи были у Алены в квартире без посторонних, и оба раза у Саши ничего не получилось. То есть, он оба раза оказывался не готов к близости. Что-то сломалось в его организме. Он краснел, плел про усталость и мозги, загаженные женой до полного абсурда, но сам на себя злился и ругал последними словами. Раньше за собой он такого не наблюдал. Даже в его старом эстрадном коллективе он был знаменит тем, что всегда, при любых погодных условиях или житейских неурядицах у него стояло на всех всегда и везде… Всегда и везде! Как в анекдоте про мента на посту, который стоит на нем в любое время суток и при любой погоде, в жару, в холод, в зной, и в стужу…