Грех жаловаться. Книга притч с извлечениями из хроник

Запечалился Зензевей Адарович во сне у Оболдуева‚ который затаился в чулане во сне у Оплечуева‚ поскорбел непомалу:

– Кто ж нашему царству здержатель и ото всех врагов оберегатель? Куда ни глянь: всяк тщится ненасытную утробу свою наполнить‚ великое вокруг медление и недоспех‚ утайка и лжа‚ измена и злое умышление. Сказано неспроста: умного пошли‚ за дураком сам пойди‚ – да где ж они‚ наши умники?

Глянул в окошко и видит: едет славный муж на добром коне‚ доблестью кипящий‚ в руке копье держит‚ учинившись на разлитие крови. Спрашивает его по сиюминутному государеву хотению:

– Христианского ты рода или татарского?

– Ваша вельможность! – отвечает витязь. – Я рода христианского‚ пономарев сын‚ бездетен‚ женат не бывал. Матушка моя на добрых жен платья мыла‚ тем голову свою кормила.

Вступился дядька Симбалда и говорит витязю:

– Неправда ваша. Ты ж помечен у нас в Бархатной книге‚ на пятьсот третьей странице‚ в пятом столбце сверху. А есть ты отставной кавалер-майор Василий Савельев сын Оплечуев из деревеньки Талицы‚ к целованию руки допущенный. Должно тебе на подвиг подвинуться‚ ибо царь-батюшка Зензевей Адарович от неспокойства уже успел поседеть.

– Тогда так‚ – говорит Василий Савельев во сне у Оболдуева‚ который обретался во сне у Оплечуева. – Долго спишь‚ Зензевей Адарович‚ мало ведаешь. Явился под наши границы Маркобрюн Салтанович и маршал его Лукопер‚ могутный богатырь. Многие короли выехали против него‚ а Лукопер заправил копье глухим концом‚ королей посшибал‚ и они под лавкой связаны у него лежат.

– Верный мой Оплечуев! – воззвал Зензевей Адарович‚ маслами обрызганный для благоуханности. – Опечалился слух мой. О горе! О увы! После Всевышнего – одна на тебя надежда! Учини прилежное тщание‚ поостри меч на врага‚ стань нашему царству здержатель, ото всех врагов оберегатель.

А Оплечуев с охотой:

– Ну так что ж. Надобно Лукоперу плешь разбить. Земля упокоится тогда и возрадуется.

Поскакал он на битву‚ а Зензевей Адарович вослед:

– Желал бы я знать‚ где обретается запасной оберегатель‚ прапорщик от инфантерии Оболдуев Угреватая Рожа?

– А обретается он в чулане‚ – отвечает Оплечуев. – Под житейской рухлядью. С ним посчитаемся особо.

Проснулся Оболдуев во сне у Оплечуева‚ беспокойным духом томим‚ прочь побежал в великом опасении‚ забился в глубокий подпол‚ кадками с капустой заставился‚ картошкой завалился – и увидел иной сон.

Стоит на границе королевский шатер‚ сидит в том шатре поганый Markobrun Салтанович: роста малого‚ образа нелепого‚ плотен‚ бледен‚ шея коротка и толста‚ голова велика‚ волосы черны. Сидит и совет держит‚ как бы ему реку перелезть, славного Зензевей Адаровича покорить. А по той стороне реки топот слышен‚ покрик богатырский‚ глаголы хульные‚ нестерпимые:

– Эй‚ ты‚ волкохищник‚ скаредная собака‚ богатырек в земле своей‚ состоящий у нас во всеобщем омерзении! Уложи гнев‚ меч свой упрячь‚ не то наказание учиню без пощадения‚ станешь посрамлен при множестве народа!

– Что он такое говорит? – спрашивает Markobrun‚ а дело было во сне у Оболдуева‚ который обретался в подполе во сне у Оплечуева‚ и перевести вокруг некому.

Вскричал Markobrun Салтанович богатырским криком:

– Толмача! И немедля! В сон к Оболдуеву!

Является толмач и говорит:

– Повторите‚ если не трудно.

Оплечуев повторяет с охотой:

– Не шевель чужой щавель! Не то жрать тебе у нас кобылятину дохлую‚ лакать грязь жижную‚ живу никак не быть: гром победы раздавайся‚ веселися храбрый Росс!

– А говорит он‚ – перетолмачивает толмач‚ – что по ихнему стародавнему обычаю должен ты непременно помереть.

Насупился Markobrun Салтанович‚ а Оплечуев по берегу скачет и лает его позорною лаею:

– Злобесным собачьим умыслом! Бесовской жаждой к кровопролитию! Сатанинским превозношением! Превозношение есть: кичение‚ надутость‚ пыха! Пыха – она же спесь‚ надменность и зазнайство. Нишкни ты‚ воробей‚ не почирикивай!

– Что он теперь говорит? – спрашивает поганый Markobrun.

– А говорит он‚ – растолмачивает ему толмач‚ – что надутыш ты‚ зазнай и спесивец.

Разгневался Markobrun Салтанович на Оплечуева‚ который во сне у Оболдуева‚ который во сне у Оплечуева‚ вопрошает надменными словесами:

– Червь‚ пепел‚ грязь смрадная: кто есть таков?

А Оплечуев – без почтения:

– Третьего твоего отца от второй матери десятый найденыш.

– Да это Оплечуев‚ – толмачит своё толмач‚ – кавалер-майор. Кто ж его не знает?

– Ты встал против меня? – распыхался Markobrun. – Ты‚ Opletchuev?!

– Я‚ Оплечуев.

– Против героя героев‚ которому подобных нет в мире?

– А ули тебе!

– Которого не с кем сравнивать‚ нет слов описать его размеры?

– А рать на тебя!

– Да знаешь ли ты‚ что девятьсот лошадей тащат колесницу из-за тяжести тела моего? Что семьдесят царей подбирают крошки под моим столом? Да ваш Зензевей от меня задрожит‚ а ты‚ дерзкий поругатель‚ смерть получишь!

Вышел Markobrun Салтанович из шатра‚ яростью пыхая‚ повелел перелезать через реку‚ наскоро и с поспешением.