Грехи ассасина

Аль-Файзал работал на Старейшего, а не на великого муллу «черных халатов». Следовало обо всем догадаться сразу же после авиакатастрофы. Он проклинал себя за глупость. В случае гибели Кинсли и вице-президента власть переходила к спикеру Конгресса Питеру Брандту. Моложавый харизматичный политик твердо придерживался умеренных взглядов и связал свою жизнь с женщиной из числа модернов. В качестве преемника главы государства его кандидатура меньше всего устраивала «черных халатов». Старейшего же линии преемственности не интересовали. Он расцветал на почве хаоса и неопределенности. Чем хуже становилась ситуация, тем больше возрастала вероятность вложить бразды правления в руки подконтрольного ему человека. Оставалось только молиться, чтобы спикер Брандт, нет, президент Брандт, сейчас находился в надежном убежище. И генерал Кидд. Впрочем, было бы глупостью всерьез допускать, будто предводитель фидаинов не погрузился уже в самую гущу событий, хотя и сам являлся потенциальной мишенью.

Ракким ускорил шаг. Бурундук юркнул в чащу, заметив приближение человека. Ожидать покушения на него и Сару рано или поздно следовало. Они нажили слишком много врагов, желающих с ними рассчитаться. Однако люди аль-Файзала охотились не только за ними, но и за Лео. Бывший фидаин вспомнил взгляд «черного халата» в момент, когда тот воткнул себе в горло нож. Он словно выиграл главный приз. Может, так оно и вышло? Приз молчания. Окончательный уход от вопросов. Не важно. Все необходимые ответы уже получены. Если Старейшему понадобился Лео, значит, первый из компонентов для приготовления большого взрыва, изотоп гафния, уже у него. Честно говоря, подобной прыти Ракким от старика не ожидал. С другой стороны, если его агенты проникли в ряды фидаинов, иерархию «черных халатов» и Службу государственной безопасности, почему дом Полковника должен составлять исключение? Возможно, Бэби не сильно сопротивлялась.

Возле опушки леса он опустился на колено, изготовившись к последнему броску. С близкого расстояния вилла выглядела еще хуже. Два года назад, во время Рамадана, вандалы и банды фундаменталистов устроили здесь погром. Они сломали и сожгли все, что не смогли унести. Не пощадили даже оранжерею.

Рыжебородый нигде не чувствовал себя так хорошо, как в искусственном оазисе площадью с акр, защищенном от холода прозрачным пластиковым куполом. По его собственным словам, он не знал лучшего места для обращения к Аллаху и более похожего на рай, нежели любой другой уголок земли. В свой рабочий кабинет он и то наведывался значительно реже. Даже в худшие моменты их отношений с Раккимом, когда они спорили о его учебе или высокомерии, даже когда Рыжебородый вообще не разговаривал с ним целую неделю, узнав о решении воспитанника стать фидаином, они сидели здесь вдвоем и слушали журчание воды по плоским камням. Ракким и Сара впервые поцеловались тоже в оранжерее. Они спрятались в зарослях цветов и долго смеялись, когда голубая сойка прервала их невинные ласки сердитыми криками.

Он вынырнул из леса и побежал, пригибаясь к высокой траве. Полуденное солнце светило в спину, а потому никто бы смог отследить из дома его маневр. В оранжерею он проник через брешь, пробитую каким-то угонщиком. Покрытый мхом остов брошенной им машины едва проглядывал сквозь заросли желтых олеандров. Спина мгновенно вспотела от жары и повышенной влажности. Два года назад погромщики выдернули растения с корнями, обломали ветви с деревьев, разбили ломами и кирками фонтаны, тем не менее сад не только выжил, но даже разросся. Он стал более диким. Превратился скорее в джунгли с плотной сетью лиан и кустов, а бамбук уже касался макушками верхней части купола.

Услышав за спиной смех, Ракким обернулся, но никого не увидел. Листья шелестели на покачивающихся ветвях, однако ни малейшего признака человека он не заметил. И все же здесь кто-то присутствовал кроме него. Бывший фидаин замер, пытаясь различить хоть какой-нибудь звук помимо журчания воды в ближайшем источнике. Скользнув взглядом по глади небольшого пруда, Ракким вместо собственного отражения увидел довольное, ухмыляющееся лицо Дарвина.

«Рикки, ну дай мне немножко порезвиться. Я же помог тебе с Фаридом. Тем самым „черным халатом“. Неплохой был парень, только немного ограниченный».

Слабое течение колыхало поверхность водоема. Лицо ассасина переливалось бликами, то теряясь, то вновь обретая четкие очертания. Было что-то волчье в наклоне его головы, в угловатых скулах, голодном взгляде больших глаз.

«Рикки, давай работать вместе. Выпусти меня. Я лучше справлюсь».

— Тогда почему ты умер, а я жив? — тихо спросил Ракким.

«Может… может быть, у тебя на плече действительно сидел ангел. Хотя сейчас никакого ангела нет, я в этом уверен».

— Мне он больше не нужен.

«Зато нужен я. Я ведь больше десяти лет работал на Старейшего. Имею представление о его образе мыслей, знаю все его хитрости. Когда ты пребываешь в отличном настроении, чувствуешь себя в полной безопасности, думаешь, что уже победил его, — именно в этот момент можешь считать, что проиграл».

— Уходи.