Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника

Мне лично он дал итальянское восьмизарядное гладкоствольное ружье фирмы «Косми». Восемь патронов – как автомат! Прекрасная вещь, но капризная. Чуть гильза намокнет – все, отказывает, патроны очень строгие – по весу, по габаритам.

Охотился он на лося, на марала. Водились в хозяйстве и пятнистые олени, но они были такие красивые, грациозные, что рука на них не поднималась. Мы часто останавливались на опушке леса, где их было особенно много, и засматривались: красавцы олени, как будто чувствуя, что ими любуются, подпускали нас довольно близко и элегантно вышагивали перед нами. Однажды Леонид Ильич поинтересовался у егеря:

– Можно их стрелять?

– Можно, – ответил егерь. – Их у нас много расплодилось.

– Нет, такую красоту убивать нельзя.

Больше всего Брежнев любил охотиться на кабана. Этого зверя развелось много, охота на него была просто праздником, тут сходилось все – и огромный спортивный азарт, и риск, и наслаждение удачей.

Зимой зверь выходит к подкормке после четырех часов дня, осенью – в восемь-девять вечера. В район, где находится зверь, заранее подъезжаем на машине. Каждый раз егерь предупреждает, чтобы из машины выходили аккуратно, без шума, дверцей не хлопать. Двигаемся осторожно, чтобы не зацепить корень дерева, не хрустнуть веткой. Так крадемся километра полтора; где-то рядом кормятся кабаны, тут же, неподалеку, пасутся пятнистые олени. Вожак стада, почувствовав наше приближение, издает пронзительный свист, невольно останавливаешься, слышишь топот и треск веток – это разбегаются кабаны. Общий вздох разочарования, иногда смех, у кого-то вырвется крепкое словцо. Вызываем по рации машину, садимся, едем на другое место, все начинается сначала.

Когда удавалось подобраться незамеченным, пути наши дальше расходились – Леонид Ильич шел к вышке с егерем без охраны. Мы нервничали, это было грубым нарушением с нашей стороны: вышку мы обязаны заранее проверять и сопровождать до нее шефа. Но дело в том, что несколько наших проверок закончились тем, что при всей осторожности мы спугивали кабанов. Мы же не профессиональные охотники. Леонид Ильич с егерем притаятся на вышке, ждут – час, два, три…

– Почему нет кабанов? – спрашивает у егеря.

– Откуда им взяться, ваши ребята тут побывали…

Он накидывался на нас, всякие проверки запретил. Так продолжалось довольно долгое время.

Как это часто бывает, помог случай. Секретарь ЦК КПСС Борис Николаевич Пономарев вот так же вдвоем с егерем приближались к вышке и… их из-под вышки обстреляли. Они залегли… Оказалось – браконьеры. Их даже не нашли потом. Искали – не нашли. Деревень вокруг много. Территория огромная, не огороженная. Охрана – спецбатальон солдат, человек двести – триста. Браконьеры сквозь них, как сквозь сито, – и внутрь, и обратно. Они, местные жители, знают все тропинки.

Однажды начальник охотничьего хозяйства сам увидел на вышке браконьера, с трудом забрал у него ружье.

В общем, мы сказали Брежневу: «Раз нельзя проверять вышки заранее, значит, кто-то из охраны будет сопровождать вас».

Усаживаемся на вышке втроем – Леонид Ильич, егерь и я. Довольно тесно. Начинается долгое выжидание. Час, два, три. Где-то хрустнула сухая ветка – молча показываешь соседям направление. Напряжение нарастает, иногда хочется кашлянуть – нельзя, даже слюну нельзя сглотнуть, приспичит – хватаешь шапку, в нее выдохнешь. Наконец появляется осторожное стадо. Впереди – мелочь, небольшие подсвинки, потом – самки, и только после них замыкают шествие – матерые кабаны, хозяева стада. Матерые не торопятся, ждут, когда молодняк начнет хватать подкормку. Те пошумят немножко, убегут, испугавшись своего же шума, потом вернутся снова, начнут уже спокойнее хватать зерно. Потихоньку на площадку выйдут самки, прислушаются, успокоятся и тоже примутся за подкормку. И уже затем выходит самец-хряк – очень осторожно, с поднятой головой, принюхиваясь и сопя. Подбирается осмотрительно, с края на середину не спешит, двигается всегда рылом в сторону охотника…

Спугнул нечаянным вздохом или легким движением – все. Сиди и жди еще часа два.

Удивительно все же чувство самосохранения этого зверя. Ведь он идет вперед головой, не подставляя бок под пули, даже еще не чуя охотников, не подозревая об опасности. Если подраненный кабан убегает в лес, он, умирая, обязательно разворачивается головой в сторону погони.

Раненый кабан очень опасен, было немало случаев, когда он разворачивался и набрасывался на преследователя. Говорят, он плохо видит, и, когда мчится на тебя по прямой, как торпеда, нужно резко отскочить в сторону, тогда зверь промчится мимо. Но для этого надо иметь самообладание и хорошую реакцию.