Грехи дома Борджа

В Сермиде, на границе между Мантуей и Феррарой, дон Франческо покинул нас, а те, кто путешествовал на втором корабле, присоединились к нам, чтобы у дона Франческо было на чем добраться домой. Среди девушек донны Лукреции, осаждавших меня вопросами и своими умозаключениями, лишь Фидельма хранила молчание. То ли по причине неодобрения, то ли из-за любопытства более тонкого свойства – я не поняла. Ожидала, что она хотя бы заговорит о своем брате, – но ничего подобного. Я только раз видела их вместе, когда взяла прогулять Фонси по палубе. Со стороны казалось, будто они испытывают неловкость в обществе друг друга – бесцельно размахивают руками, шаркают большими ступнями, словно исполняя неуклюжий танец.

Я вспомнила, как Святой Отец любовался, когда Чезаре и донна Лукреция танцевали в паре: сразу становилось ясно, что они одной крови, настолько слажен был их танец, когда они вели в сардане, каталонском народном танце, а их отец пускал слезу, слушая завывания флавиолы. Перед моим мысленным взором вновь возникли старые бальные туфельки донны Лукреции с зарубками на подошвах, и Чезаре в бреду, кромсающий мою обувь столовым ножом. Вероятно, я увидела бы еще что-нибудь, но наш корабль плыл мимо пристани, куда выходил сад сира Таддео ди Оккьобелло, и я поспешила уйти с палубы.

Я считала, что мадонна отдыхает, но, спускаясь по трапу, услышала, как она зовет меня из своей каюты. Я вошла, и мадонна похлопала по кровати рядом с собой и приказала мне сесть. Места не было для стула или даже табуретки; все свободное пространство на полу заняли сундуки с одеждой. Я невольно подумала, как неуместно здесь смотрелся дон Франческо среди такого изобилия шелка и кружев. Я опустила песика на его атласную подушку и присела на краешек постели.

– Что ты знаешь о молодом человеке, которого Фидельма называет своим братом? – строго осведомилась мадонна.

– Полагаю, он действительно ее брат. Они очень похожи. Сир Строцци ему доверяет.

– Строцци?

– В последний раз, когда я по вашей просьбе, мадонна, встречалась с сиром Строцци в Реджо, он прислал вместо себя сира д\'Арзента.

– Ты хочешь сказать…

– Я была осторожна, мадонна. Ничего у него не взяла, пока не убедилась, кто он такой.

– Убедилась? Как ты могла убедиться, глупая девчонка? Его мог послать кто угодно. Донна Изабелла, мой муж… – Она замолчала, а потом продолжила, но уже гораздо мягче: – Нет, только не он. Видимо, это все-таки Изабелла. Разве Фидельма не говорила, что он на нее работал?

– Мы общались с ним совсем недолго, мадонна. Право, я не думаю, что он заинтересован в…

– Он будет заинтересован в том, за что ему платят. Так устроен мир. Фонси, плохая собака. – Псу надоело, что он давно не был центром внимания, поэтому он вскочил к мадонне на колени и, стоя на задних толстых лапках, попытался лизнуть ее в лицо. Обычно это смешило хозяйку, но сейчас она нетерпеливо хлопнула его по носу. – Приведи молодого человека сюда, Виоланта, – произнесла она, повышая голос, чтобы заглушить собачий скулеж. – Давай посмотрим, что он затеял.

Я нашла его по-прежнему на палубе, рядом с Фидельмой.

– Донна Лукреция желает видеть вас, – сообщила я.

– В самом деле?

Даже Фидельма растеряла свою обычную напыщенность и начала суетиться вокруг брата, запихивать внутрь нитки потертого обшлага, наставлять его, чтобы пригладил волосы, спрятал свою звезду и вообще не выглядел так… по-еврейски.

– А рисунки ты не забыл? – воскликнула она.

Он похлопал по старой кожаной суме, висевшей на поясе.

– Всегда со мной.

– Я бы не питала слишком больших надежд, – предостерегла я, но он уже мчался впереди меня к сходному люку, и ветер унес мои слова.