Грехи и мифы Патриарших прудов

— Я как увидела его, так сразу поняла, о чем братишка толковал, — насмерть, понимаете? Можно насмерть влюбиться, сразу и на всю жизнь. Артем был такой… У меня крылья выросли. Я думала, что тоже ему нравлюсь. А потом он увидел Ло и… В общем, мы с братишкой сразу очутились в одной лодке. Корабль дураков. Корабль отверженных. Корабль лузеров убогих. Гаврила тоже понял, что на этот раз все по-другому. Артем Ло не то что приглянулся, как ее прежние парни, нет, она буквально прилипла к нему. Прикипела и телом, и душой. И он к ней. Черт, скажете — они были созданы друг для друга? Но это я первая увидела его, выбрала его, познакомилась с ним! Я, я, я! Ну и что с того, что он старше, что он взрослый мужик?! Я надеялась, что он… что он просто трусит — мол, я малолетка. Он этого боится. Скажет: давай подождем, а? Я готова была ждать хоть сто лет. Но нет, он был без ума от Ло. Он влюбился в нее, а она в него. Я как-то приехала к ней на Патрики. И он явился. И по их взглядам было ясно: я лишняя, они ждут не дождутся, когда я свалю. А я назло сидела там с ними. Я даже вешаться на него начала. И он меня отшил — сказал: детка, не пора ли тебе домой? Ло засмеялась мне в лицо. Я ушла, был вечер. Я стояла у дома, смотрела на окно — туда, где сейчас спальня. Они были там — целовались, занимались любовью. Потом я оглянулась и увидела: Гаврила тоже стоит рядом и смотрит на окно. Я не знала, что он тоже околачивается на Патриках. Я ему сказала: они там. Он ее трахает. Я его ненавижу. Они, возможно, поженятся, и это у них будет свадьба, будут дети, а не у нас. И он сказал мне: я убью его. Вот так просто и сказал, негромко. И я сказала: я тебе помогу.

Грета подняла голову от сцепленных пальцев. Глаза ее блестели.

— Это на первый взгляд лишь кажется, что невозможно и страшно. Все возможно, когда очень любишь и одновременно хочешь, чтобы тот, кого ты любишь, лучше умер, чем достался… Он сам все придумал. И все как-то удивительно гладко сложилось. После скандала на дне рождения папы с Феодорой мама уехала за границу приходить в себя, нервы лечить. Папа тут же начал открыто с Феодорой встречаться, дома не ночевал. Мы с братом готовились, ждали… Даже с консьержками повезло в доме — ну, чтобы они не засекли нас. Одна заболела, а эта психичка… ну, вы знаете, о ком я, — она работала сутки-двое. Гаврила притворился, что он смирился, что Ло и Артем… Он даже подружился с ним. Сказал — я боюсь за Ло. Здесь, на Патриках, она вся в наркоте, дилеры к ней тропу протоптали. Я боюсь — в один прекрасный день случится передоз. Надо что-то с ней делать, куда-то увезти ее, побыть с ней, ты не мог бы помочь? Разве влюбленный мужик, у которого постоянный стояк, не клюнет на такое? Артем обрадовался. Сказал: да, надо на какое-то время увезти ее из квартиры. Я возьму в клубе отпуск, у меня отгулы. У меня дом в Бронницах, в лесу, классное место. Как дача. Увезем Ло туда. Он сам шел навстречу своей судьбе. Разве вы не понимаете?

— И что было дальше?

— Гаврила мне всего не говорил. Всего, что он задумал. Но я знала: Артема он убьет. Он хотел сделать это там, в доме в лесу. На Патриках куда бы мы труп из квартиры дели? А там легче. Они созвонились с Артемом — Гаврила жаловался, что Ло снова в отключке, что надо увозить ее немедленно. Артем сказал, что уладил все с отпуском. Он приехал на Патрики, мы были уже там. Ло была никакая.

— Она что, сама приняла «ангельскую пыль» и снотворное?

— Нет. Это Гаврила ее напичкал. Когда «пыль» жрешь — ты как зомби, счастливый смеющийся тупак, ничего не соображаешь, не помнишь. А снотворное — это чтобы не очень активничать, чтобы быть квелой, управляемой. Он все рассчитал. Он все эти вещи у дилера сам купил.

— И тиопентал натрия?

— Угу. На Патриках дилеры через ветклиники достают. Надо лишь заплатить, сколько скажут. Артем приехал на своей тачке, она у него не ахти была, наша лучше. Гаврила предложил — поедем на нашей. Он согласился, свою оставил у дома, в Большом Патриаршем. Мы все сели и поехали. Ло хихикала, потом начала дремать. Приехали туда, к Артему. Все, как он сказал: дом в лесу. Он его сам ремонтировал. Я подумала: вот было бы классно здесь нам — он со мной, Гаврила с Ло! Но это была мечта, утопия. Гаврила его хотел вырубить, как только мы в доме окажемся, — ну, чтобы он сам все открыл — ворота, дверь входную. Мы вошли туда, там все бедное. Артем Ло вел, чуть ли не на руки ее хотел взять. И в этот миг Гаврила ему сзади в шею шприц всадил с этим препаратом, который вырубает. И… я не забуду, как Артем обернулся и… мы бы ни за что с ним не справились, он же такой силач. А тут он лишь захрипел и повалился к нашим ногам. И в этот момент появилась она.

— Кто?

— Его мамаша, — Грета снова надолго умолкла. — Мы и не знали, что она там живет. Артем ничего о матери не говорил. Вообще. Если бы только мы знали, что она в доме, мы бы не стали… Мы бы… А тут такое дело. Она, как мы поняли, в подвале убиралась. Услышала шум в доме. Она подумала — воры. Испугалась. Вышла с топором в руке.

— С топором?