Грехи и мифы Патриарших прудов

— Она моя дочь, — с нажимом произнес Кутайсов. — Я всегда считал ее родной дочерью, так же как и моя бывшая жена считала родным моего сына от первого брака Гавриила. Что вам нужно от меня как отца Пелопеи?

— Мы хотели бы встретиться с ней и поговорить, — примирительно сказал Гущин. — Но сначала я решил обратиться к вам.

— Хорошо, пожалуйста. Ло живет сейчас с матерью. Она так решила, когда мы с моей бывшей женой развелись. Я дам вам их адрес, это на Патриарших. Могу позвонить, предупредить, если хотите.

— Да, пожалуйста, — кивнул Гущин. — Но сначала у меня к вам вопросы. Как с памятью у вашей дочери?

— Так же, как раньше. Она ничего не помнит о той жуткой аварии.

— И о том, как она очутилась без одежды, ночью, в Бронницах, на лесной дороге?

— Думаете, я… мы с женой Региной у нее не спрашивали? — Платон Кутайсов потряс руками с растопыренными пальцами. — Десятки раз пытались это узнать. Приглашали врачей, психотерапевтов. Никакого результата. Так что я не знаю, о чем вы станете с ней говорить.

— О смерти Кравцова, — сказал Гущин. — Кстати, он не пытался увидеться с вашей дочкой уже после аварии? В каких они отношениях сейчас?

— Она два года по больницам. Какие могут быть отношения? Я слышал от Регины, моей бывшей жены, что-то такое, мол, он якобы приходил в больницу, пытался проникнуть в палату. Нечего ему там делать, негодяю.

— Вы вините его лишь в наезде? — спросила Катя.

Кутайсов посмотрел на нее.

— Ваша дочь Пелопея могла приехать в Бронницы сама, с кем-то, или же ее могли похитить, — сказала Катя. — Вы знаете такого Клавдия Мамонтова — сотрудника тамошнего ГИБДД?

— Я его знаю.

— Он делился с вами своими подозрениями по поводу Кравцова, да? Он именно его подозревает в похищении вашей дочери и попытке ее убийства в результате наезда.

— Он мне говорил об этом, — сухо отозвался Кутайсов.

— И что? И как вы отреагировали?

— Девушка, такие вопросы, особенно после сообщения об убийстве этого типа Кравцова, задавать возможно мне лишь в присутствии моего адвоката.

— Нет, нет, какой адвокат! Мы ни в чем вас не уличаем и не обвиняем, — примирительно замахал руками Гущин. — Нам надо прояснить для себя картину происшествия трехлетней давности. Из материалов дела это практически невозможно. Пожалуйста, расскажите нам, как все было. Когда вы узнали о пропаже вашей дочери?

— Это было летом, конец июня. Я звонил Ло, она не отвечала на мои звонки — днем, вечером. Я решил, что она где-то тусуется. Позвонил утром, но телефон опять не отвечал.

— Она не ночевала дома? — спросила Катя.

— Ло тогда жила не дома на Новой Риге, а в той самой нашей квартире на Патриарших, где живет сейчас с матерью. Она жила отдельно. Сама так решила. Мы не слишком часто с ней виделись в тот период. Это было сложное время для нашей семьи. Мы с моей женой тогда уже были на грани развода. Наши дети это тяжело переживали. Ло решила жить отдельно от нас в Москве. Мы общались в основном по телефону. Я встревожился, что она не отвечает на звонки. Позвонил сыну Гавриле, тот тоже забеспокоился. Он поехал на Патрики. Дверь ему никто не открыл. Мы совсем встревожились. Я обратился в полицию, но мне сказали, что еще срок небольшой — мол, ваша дочь пропала совсем недавно. А через сутки мне позвонили из Бронниц, сказали, что Ло там, в больнице, после аварии. Они установили, что это она…

— По отпечаткам пальцев, — заметила Катя. — Она до этого оказалась замешана в деле о наркотиках. У нее давно были проблемы с этим?

— Да, были проблемы, — отец Пелопеи кивнул. — Что толку скрывать? Раз у вас там свое полицейское досье. Все эти проблемы с наркотой начались примерно за полгода до аварии, до этого мы с женой Региной никогда не замечали ничего такого. Понимаете, это был такой удар для нас! В этом доля нашей с женой вины — Ло тяжко переживала сложности в нашей семье, наше решение развестись. Она всегда была любящей дочерью, она не могла смириться с нашим решением и… Я думаю, в этом причина.

— В Бронницах вы с семьей бывали прежде? — спросил Гущин.

— Нет, никогда. Мы живем на Новой Риге, построили там дом — это же тоже загород.

— Быть может, кто-то из ваших знакомых, друзей имеет там дачу, дом?

— Нет, никто.

— Может, кто-то из друзей Пелопеи?

— Насколько я знаю — нет. Все ее друзья — школьные и юности — все с Новой Риги. Я понятия не имею, как она могла очутиться в этих богом забытых Бронницах.

— У Пелопеи в то время имелся парень? — спросила Катя.

— Она была красавица, за ней целый сонм кавалеров увивался, — сказал Кутайсов. — Насколько я знаю, ни о чем вроде свадьбы она не помышляла, считала, что еще рано, просто кружила головы мальчишкам — и в школе, и в университете. Но затем это все как-то отошло на второй план — из-за разлада в нашей семье, я говорю — она не могла с этим смириться. Она уединилась, стала чуть ли не затворницей. И эти чертовы наркотики…

— А чем занималась ваша дочь, как зарабатывала на жизнь? — спросила Катя.