Грехи юности

Так нет же, бросил только: «Я завербовался. Уезжаю во Вьетнам». Где теперь его найти? Даже Аллан, с которым Дэвид жил в одной комнате, куда-то исчез. Возможно, потребуются долгие месяцы, а то и годы на розыски Дэвида, но ребенок ждать не собирался. Ну почему она оказалась такой идиоткой! Нужно было рассказать ему все. А теперь мучайся… Задумавшись, Сьюзен принялась растирать пальцами комочек воска.

Если она не откажется от ребенка, родители придут в ужас, не станут с ней даже разговаривать. Ну и ладно, без их разговоров обойдется как-нибудь. А что, если нет? — вдруг вкралась мыслишка. Ничего, не пропадет, отмахнулась от нее Сьюзен. Бросит институт, устроится на работу, будет обеспечивать и себя, и ребенка. Проживет как-нибудь и без папочкиных денег. Снимет какую-то сумму со счета, который открыл для нее дедушка, поселится в каком-нибудь не очень престижном районе — деньги нужно экономить! — и наймет няньку, чтобы сидела с ребенком, пока сама она будет на работе.

Но дешевую квартирку отыскать сложно. Их позанимали наркоманы. Живут по несколько семей в каждой квартире, спят на полу на матрацах в сине-серую полоску, заклеили стены плакатами и афишами, наплодили детей и живут себе поживают, колются да «травку» покуривают.

Против последней она не очень возражала — они с Дэвидом и сами любили ею побаловаться, однако всегда знали меру. И все-таки в подобном месте, вонючем, прокуренном, нечего и думать о воспитании ребенка. Придется найти что-нибудь другое. Только что?

Сьюзен поглядела на свои длинные пальцы. Ну почему она не сказала Дэвиду о ребенке, почему не смогла переступить через свое воспитание? увы, не смогла… Хотя в глубине души ненавидела все те жизненные принципы. которые исповедовали ее родители.

«Война способствует процветанию экономики», — втолковывал ей отец.

«Нас она не коснется, — вторила ему мать и добавляла:

— Какое счастье, что ты девочка. Впрочем, родись ты мальчиком, папины друзья устроили бы тебе отсрочку от призыва, как это сделали Дэвиду Зигелю и сыну Натана Кейджа. Людям нашего круга никакая война нипочем».

Вот их ценности Вот их мораль! Мальчики из бедных семей должны отправляться на войну и там умирать, а для папенькиных сынков, у родителей которых полно денег и везде свои люди, находятся всевозможные пути избежать службы в армии.

Девочки, чьи родители едва сводят концы с концами, могут рожать детей без отцов сколько угодно, им не возбраняется, а для Сьюзен Левин, дочери таких высокопоставленных родителей — табу.

Потеряв над собой контроль, Сьюзен швырнула пустую бутылку в стену. Раздался громкий стук, но бутылка осталась целой и невредимой, даже не треснула; какое толстое стекло, даже при желании не разбить.

В дверь постучали.

— Сьюзен, с тобой все в порядке?

О Господи! Опять эта Джинни! В последнюю неделю эта особа ей проходу не дает, так и вьется вокруг нее: то ли в подруги набивается, то ли ей что-то срочно понадобилось.

— Джинни, у меня ужасно болит голова, увидимся за обедом.

— Я как раз поднималась к тебе, как вдруг услышала грохот. Ничего не случилось?

— Ладно, входи, — со вздохом сдалась Сьюзен.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Джинни. Поверх мини-юбки была какая-то длинная кофта, отчего та казалась еще короче. «Ничего себе будущая мать, — подумала Сьюзен. — Сказать кому — обхохочешься!»

— Какая у тебя миленькая комнатка! — восторженно протянула Джинни.

Комната, в которой поселилась Сьюзен, располагалась в мансарде. Потолок шел под уклон, и Сьюзен сразу же решила оклеить ее антивоенными плакатами и афишами с изображением Боба Дилана и других рок-музыкантов. Маленький столик был завален книгами и газетами. Те, что не уместились на столе, валялись на полу. На туалетном столике стоял какой-то конусообразный сосуд, распространявший едкий запах ладана.

— Ты действительно занимаешься всей этой антивоенной чепухой? — удивилась Джинни, разглядывая плакаты.

Сьюзен спустила ноги с кровати и, взглянув на Джинни, холодно заметила:

— Ты сюда пришла ведь не просто так, есть причина.

Так что же тебе понадобилось?

Переложив книги со стула на пол, Джинни уселась.

— Понимаешь, этот ребенок в животе мне уже осточертел.

— Мне это знакомо.

— У меня нет времени сидеть здесь и ждать, пока он созреет, мне нужно срочно попасть в Лос-Анджелес, если я хочу стать актрисой. Нельзя терять столько времени: когда он родится, мне будет почти восемнадцать. Совсем старуха!

— Так что ты хочешь от меня? Поверь, Джинни, если бы я знала способ, как заставить его расти быстрее, я бы сама воспользовалась им.

— Наркотики. У тебя есть какие-нибудь наркотики?

— Что?!

— Да брось ты притворяться, Сьюзен! Ты же хиппи, значит, потребляешь наркотики. Они все этим занимаются.

Сьюзен расхохоталась.

— Извини, подружка, но здесь ты ошиблась. Я и в самом деле время от времени покуривала «травку»…

Сьюзен запнулась и нахмурилась. В ту ночь, когда она забеременела, они с Дэвидом как раз накурились гашиша.

Но не станешь же распространяться об этом с Джинни!