Грехи людские

Она весело шагала к ним. Красная хлопчатобумажная юбка развевалась вокруг загорелых ног, обутых в босоножки изысканного фасона на высоком каблуке. Белая шелковая блузка явно была парижского происхождения. Многие годы Джером старался одевать дочь так, чтобы она казалась старше своих лет, и вот сейчас, в пятнадцать, без всяких усилий и посторонней помощи она вдруг перестала казаться подростком. Детство осталось позади.

Адам почувствовал огромное облегчение. Элизабет была потрясающе красива, чувственность так и била из нее, но она, похоже, об этом и не догадывалась. При взгляде на нее у Адама сделалось удивительно хорошо на душе. Но это не имело ничего общего с извращением. Он больше не чувствовал себя каким-то педофилом. Теперь собственные эмоции казались Адаму вполне понятными и нормальными. Хотя волю чувствам нельзя было давать.

Как только Элизабет увидела его, ее лицо внезапно осветилось радостью.

– Дядя Адам! Франсин! – крикнула она и пустилась к ним бегом.

Она буквально упала в его раскрытые объятия и крепко прижалась к Адаму, вновь ощутив любовь, которую он испытывал к ней с тех пор, когда она была еще ребенком. Но Элизабет тут же поспешно отстранилась. Ее глаза сияли.

– Как замечательно опять видеть вас! – Она повернулась к Франсин и радостно расцеловала ее в обе щеки. – С тех пор как отцу исполнилось сорок пять и мы это отметили, с тех самых пор Адам нас избегает.

Мы так и не смогли уговорить его поехать с нами в Ниццу. Но может, вам это удастся лучше?

– Сделаю, что смогу, – сказала Франсин, и ее васильковые глаза блеснули. Франсин любила юг Франции, и провести недельку в Ницце, особенно в конце летнего сезона, было бы замечательно.

– Позволь мне воспользоваться этим удивительным случаем, – сказал Джером, уверенно беря под руку Франсин. – До отъезда в Неаполь у нас еще целых пять часов. Пять часов, в течение которых Элизабет собиралась провести меня по максимальному количеству музеев и картинных галерей. Теперь в этом уже нет никакой необходимости. – Он добродушно улыбнулся. – Адам гораздо лучше подготовлен к роли провожатого по Ватиканскому музею, чем я. Он сможет составить Элизабет компанию, тогда как мы... – С высоты своего роста он посмотрел на Франсин и похлопал ее по руке. – Мы могли бы насладиться бокалом холодного вина в отеле.

Адам взглянул на Франсин и понял, что она с удовольствием проведет несколько часов в компании Джерома.

– О'кей, – сказал он, стараясь при этом не выказать восторга, переполнявшего его душу. – В таком случае встретимся в два часа возле Иль-Бако на виа Сант-Игнацио.

– Итак, – сказал довольный Джером, – советую вам отведать тосканскую campagna и crostini и то великолепное печенье с миндалем, которое тут принято макать в вино. Benissimo.

С кокетливо повисшей у него на руке Франсин Джером начал спускаться по Испанской лестнице в сторону отеля. Было заметно, что неожиданный расклад пришелся ему по душе.

Адам взглянул на Бет и широко улыбнулся.

– Куда отправимся вначале? – спросил он, обнаружив, что на высоких каблуках Элизабет стала почти одного с ним роста. – Хочешь, сначала осмотрим Рафаэлевы станцы или просто немного погуляем?

– Пожалуй, погуляем, – ответила она, с удовольствием продевая руку в чинно предложенную ей руку Адама. Девушка не отдавала отчета, что этот жест делал ее взрослее, так что она сейчас больше походила на подружку Адама, чем на дочь или племянницу.

Они гуляли по лабиринту узких кривых улочек, которые расходились в разные стороны от площади: среднего роста плотно сложенный мужчина с легкой спортивной походкой и высокая стройная девушка с копной золотистых густых волос, державшаяся с естественной грацией и чувством собственного достоинства.

– Жаль, что вы не можете задержаться в Риме, – сказал Адам, краем глаза обратив внимание, как несколько прохожих повернули головы в их сторону. Итальянцы открыто восхищались Элизабет и столь же явно завидовали ему.

Когда она заговорила, в ее голосе отчетливо звучало сожаление. И это сожаление казалось куда значительнее, чем разочарование Элизабет из-за невозможности провести отпуск вместе с Адамом.

– Папа совершенно не выносит активного отдыха. Он почувствует себя лучше на Капри. Там будет полно его знакомых, он сможет вдосталь поплавать, позагорать и от души посплетничать.

– Ну а как же ты? – спросил Адам, и его глаза цвета гречишного меда потемнели. – Что ты будешь делать?

– Плавать и загорать вместе с ним, – сказала она, сопроводив свои слова улыбкой и легким пожатием плеч.

Адам сжал губы. Он прекрасно знал, чем именно ей придется там заниматься. Она будет вынуждена тихонько прятаться в тени отца, в то время как Джером будет развлекаться в свое удовольствие, флиртовать с женщинами и сплетничать с приятелями об общих знакомых.

Они перешли улицу и направились к фонтану Треви.

– А как у тебя с музыкой? – неожиданно поинтересовался он. – Удается играть?

Элизабет поспешила отвести глаза, но Адам успел заметить грусть в ее взгляде.

– Да, я по-прежнему играю, – ответила она. – В моей комнате в «Негреско» стоит концертный «Стейнвей».