Грехи людские

Жюльенна, в полотняном сером платье, запачканном кровью множества раненых, продолжала перевязывать молодого канадца, которому снарядом оторвало ногу. Что ж, если японцам суждено прийти – они придут. Сама она ничем не сможет остановить их продвижение. Но будь она проклята, если при одном упоминании о приближении врага станет трястись от страха!

– Боже мой! Вы хоть знаете, что они сделают с нами, если захватят в плен? – шипящим голосом произнесла Мириам Гресби, заломив в отчаянии руки и совершенно позабыв о молодом солдате, которому делала перевязку.

– Не знаю, – спокойным тоном ответила Жюльенна, смачивая в антисептическом растворе ватный тампон. – Но что бы они ни сделали, сейчас это бессмысленно обсуждать. – Она взглянула на молодого солдата, о котором Мириам Гресби забыла. Его лицо блестело от пота. Видимо, боль была невыносимой, так как он изо всей силы сжимал кулаки. – Нужно закончить перевязку, Мириам, вы не забыли?

Мириам сжала губы, без помады очень тонкие.

– Только не нужно поучать меня, что именно следует делать, Жюльенна Ледшэм! Я ничуть не удивлюсь, если перспектива оказаться изнасилованной вас нисколько не беспокоит. Ведь такое занятие вам очень по душе, не так ли?

Жюльенна удивилась, не почувствовав никакого гнева при этих словах. Мириам всегда была дурой, а теперь она еще и испугана.

– Нет, – ответила она, прилаживая отводной катетер. – Я понятия не имею, что такое изнасилование, Мириам, и сомневаюсь, что мне это понравится. Может, помочь вам закончить перевязку?

Некоторое время они трудились молча. У Мириам сильно дрожали руки, когда она поднимала ногу своего пациента. Жюльенна ловко наложила повязку.

При новом, незнакомом звуке все резко повернули головы к двери, замерли и прислушались.

– Но мы же в госпитале, – нервно сказала сестра-китаянка Жюльенне. – Надеюсь, японцы хоть раненым не сделают ничего дурного?

– Разумеется, нет, – поспешила успокоить ее Жюльенна. Но ей уже доводилось слышать о зверствах японцев в Китае, и в глубине души она вовсе не была уверена, что здесь они поведут себя иначе.

– Они идут сюда! – неожиданно для всех сказал санитар. – Я слышу топот их ног!

Жюльенна отерла с лица кровавые брызги. Солдат, которого она перевязывала, был ранен в правое легкое. Он явно умирал.

– Что происходит, сестра? – шепотом спросил он. – Почему вдруг стало тихо? Что-нибудь случилось?

Желая подбодрить раненого, она взяла его за руку. Стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее, она произнесла:

– Не нужно ни о чем беспокоиться, сержант. Входная дверь госпиталя с треском распахнулась, послышались торопливые шаги. Жюльенна напряглась, ее рука застыла в воздухе. Несколько японцев с ружьями на изготовку ввалились в палату.

– Всем встать! – крикнул один. – Встать, живо!

– Это госпиталь, – выразительно произнес главный врач, подходя к японскому офицеру, судя по всему, командиру. – Все эти люди серьезно ранены, они не могут встать. Я попросил бы вас...

Офицер прикладом ружья ударил врача по голове, и тот упал.

– Когда японский офицер приказывает, английские свиньи обязаны подняться! Всем встать! Немедленно!

Некоторые раненые попытались выполнить приказание, самые беспомощные продолжали неподвижно лежать.

– Ну, живо! – взвизгнул офицер, угрожающе наставив ружье на молодого канадца, которого только что перевязывала Жюльенна.

Жюльенна опустила руку умирающего сержанта и бросилась к раненому канадцу, загородив его грудью.

– Нет! – воскликнула она, резко отводя дуло, словно ружье было игрушечным. – Так нельзя! – Она тряхнула головой, и из-под белоснежной шапочки выбились пышные кудри. Ее темно-лиловые глаза метали молнии. – У этого раненого одна нога! Он не может стоять! – Расставив руки, она попыталась преградить путь японцу.

Японец гневно сверкнул глазами и сделал шаг назад. Другой офицер отдал команду устроить кровавую бойню.

Командир японцев постоял некоторое время, как бы оценивая обстановку, и вдруг ринулся вперед. С воплем ужаса Жюльенна еще плотнее заслонила своим телом раненого канадца. Японец размахнулся, его штык пробил руку Жюльенны и угодил канадцу прямо в желудок, так что тела молодого офицера и француженки оказались пригвожденными друг к другу. Закричав от дикой боли, Жюльенна увидела, что и другие японские солдаты набросились на раненых, грубо стаскивали их с коек и колотили штыками, сопровождая расправу дикими воплями.

Японец, упершись ногой в руку Жюльенны, резко выдернул штык. Жюльенна скатилась на пол. Краем глаза она заметила, как одна из медсестер-китаянок пытается телом защитить раненого, которого только что закончила перевязывать. Китаянку грубо оттолкнули. Два удара штыком – и упал еще один врач, а раненый сержант затих на койке.