Грехи наши тяжкие

«Знает! — решил Тихон Иванович. — Небось, прежде чем явиться к нему опечатывать мастерские, они заходили в милицию, представиться Селюнину. Может, они и смеялись вовсе не анекдоту, а тому, что слышали мои шаги, как я шел по дорожке?»

И от одной этой мысли Варгин потерял интерес к смеху мужчин. В другое время он постоял бы на террасе, послушал бы и сам бы рассказал и посмеялся бы. Но этот взгляд начальника милиции насторожил Варгина, и он стал уже тяготиться мужской компанией.

Потоптавшись на террасе, Тихон Иванович сказал, обращаясь к мужчинам:

— Пойдем, поздравим молодоженов!

26

В коридоре, как на террасе, было многолюдно.

Тихон Иванович заглянул на кухню. Кухонный стол был завален открытыми банками, посудой, рюмками. Тетя Маша — старушка, которая помогала Долгачевой по хозяйству, чистая, опрятная, — протирала полотенцем рюмки и ставила с краю стола. Лена то и дело подхватывала их, сразу по полдюжине, и относила посуду в столовую. Оттуда доносился оживленный гул гостей.

— Тетя Маша, как ты жива? — спросил Варгин.

Старуха тем же полотенцем, которым протирала рюмки, вытерла вспотевшее лицо.

— Ничего, Тихон Иванович. Слава богу, жива!

Варгин знал тетю Машу лет тридцать. Сразу же после войны, когда он ходил в Туренинском совхозе зоотехником, Мария Максимовна работала дояркой. Тихон в ту пору — молодой, как тот теленок, которого впервые выпустили на лужок, — играл, веселился. Он был бедовый и бравый парень. И любовь у него случалась в то время, и ревность, и слезы — все было. Подруги его, конечно, делились друг с другом своими переживаниями, рассказывали кое-что и Максимовне. Она была постарше их, ей не до любовных шашней было: одна, без мужа, она воспитывала четверых детей.

Мария Максимовна покровительствовала Варгину. Потом, когда Тихон женился и его выдвинули в «Рассвет», молодечеству его пришел конец. Но он сохранил сыновьи чувства к Максимовне, и когда однажды Долгачева сказала ему, что ищет помощницу по дому, чтобы та встречала девочку из школы, — Тихон Иванович посоветовал ей тетю Машу. К тому времени ее собственные дети уже разъехались в разные концы, и только последняя, Люба, работала бухгалтером в совхозе. Сначала бухгалтером, затем — главным; вышла замуж за совхозного механика, пошли у них дети, и незаметно стала видной женщиной в округе.

Но получать только пенсию было тете Маше непривычно, и она прижилась у Долгачевой. Она часто и ночевала у Екатерины Алексеевны, особенно когда Долгачева задерживалась. Короче говоря, была членом семьи. А как теперь будет, когда появился Тобольцев, Мария Максимовна не знала, потому она была несколько расстроена.

— Прошу к столу, друзья! — послышался из коридора голос Долгачевой.

Мужики с террасы ввалились толпой, и в коридоре стало тесно.

Варгин с трудом разыскал Егоровну.

Двустворчатая дверь гостиной распахнута настежь; среди гостей — снующих, говорящих — выделялась Екатерина Алексеевна. В белом платье, но без фаты, с необычной прической она выглядела женственной, даже красивой.

Долгачева стояла в дверях, здоровалась с гостями: одному подавала руку, другому радостно кивала головой. Рядом с Екатериной Алексеевной стоял муж — Тобольцев. Варгин сразу же догадался, что это он, — остальных Тихон Иванович знал.

Скажем так: рядом с Долгачевой стоял мужчина старше средних лет. Он был в вечернем костюме, с наградными колодками. Галстук на нем повязан широким и свободным узлом.

— Проходите. Садитесь, — приглашала хозяйка.

— Поздравляю! — Селюнин, коренастый, полнотелый, потирая короткие руки, подошел к Екатерине Алексеевне. — Первым делом — с законным браком и со статьей, конечно.

Он видел Долгачеву сегодня, поэтому поздравления его вышли неискренние. Зато руку он тряс ей и ее избраннику минут пять, повторяя одно и то же:

— С законным браком, Николай Васильевич! С законным…

Пожимая руку тем, кто поздравлял его, Тобольцев по-военному щелкал каблуками. Николай Васильевич был празднично-торжественен. Но когда Варгин поздравил Тобольцева, ему показалось, что от жениха уже попахивало.

— Поздравляем! Поздравляем! — повторял Варгин, задерживая свой взгляд на Долгачевой: ему все хотелось угадать — успела ли она поговорить в обкоме относительно его дела?

— Поздравляем, — сказала Егоровна. — Вот подарок вам, Екатерина Алексеевна.

— Положите куда-нибудь, — сказала Долгачева небрежно.

Она была увлечена другим: чтобы все обошлось хорошо.

Женщины теснились в дальнем углу гостиной, возле круглого стола, заваленного узлами с подарками. Туренинские женщины — под стать мужьям. Они громоздки, руки у них большие, грубые, говорят они громко, басом. И то: туренинские женщины, во-первых, много работают: носят воду из колонки, растят детей, работают на кухне, в огороде, ходят на реку стирать белье… Словом, их никак не назовешь неженками. К тому же они ни в чем не знают меры, в том числе и в еде. Они едят много и обильно: щи в обед из свинины, яичницу из десяти яиц. Поэтому они давно уже потеряли талию, давно уже позабыли, какими они были в девичестве.