Грехи наших отцов

– Конечно же, ты поедешь, мама, – подхватила Йенни. – Я сделаю тебе прическу и макияж. И потом, мы же купили платье!

– Да, платье, – вспомнила Анна-Мария и открыла холодильник в поисках того, из чего можно было бы приготовить ужин. – Но меня там никто не хватится, это точно.

– Я запрещаю тебе быть такой скучной, – строго заметила Йенни. Затем развернула телефон в сторону Анны-Марии и сделала кадр. – Вот так. Это будет фото «до»…

Мелла взглянула на снимок:

– Боже мой! Бездомная кошка, которую какой-то садист прокрутил в стиральной машине…

– Ты поедешь, – уверенно подвел итог Роберт. – Даже если для этого мне придется одалживать у брата снегоход.

Итак, было решено. Анну-Марию так переполняло нежелание этого праздника, что никаким другим чувствам просто не осталось места. «О чем я буду с ними говорить?» – думала она.

* * *

– Ну теперь тебе придется быть милым, – сказала Ребекка Снуррису, когда такси с гостьями медленно въезжало во двор.

Сама она уже была немного не в себе. Выпила всего два бокала пива, но ничего не ела.

Рейс задержали из-за снегопада. Мария Тоб сделала снимок всей компании в Арланде[62] и выложила его в «Инстаграме». Ребекка узнала из «Гугла» имена трех приятельниц Марии и теперь проговаривала их про себя, как будто репетировала предстоящую встречу. Клара, София через f и еще одна София, через ph.

Снуррис, слишком серьезно воспринявший пожелание хозяйки «быть милым», приветствовал гостей так, будто они только что освободили его из собачьего приюта. В конце концов Ребекка была вынуждена взять его за ошейник, чтобы дать Марии и ее приятельницам возможность расплатиться с таксистом и выгрузить багаж.

Во всяком случае, первое знакомство не получилось натянутым, а немного хаоса в таком деле еще никогда не вредило. Так или иначе, трезвости Ребекки как раз хватило на то, чтобы не наброситься на гостей с порога, как Снуррис. Мария быстро поцеловала ее в губы, после чего Ребекка пригласила ее и остальных в дом. Так здорово было встретиться и всем вместе надеяться, что погода не помешает их планам…

Ребекка провела гостей на первый этаж и просила располагаться.

– Как здорово! – воскликнула София через ph.

Большая и шумная, она сразу понравилась Ребекке больше всех. В присутствии таких женщин легко позволить себе расслабиться, потому что инициатива в разговоре все равно передается им.

Ребекке и самой нравились гостевые комнаты. Кухонный буфет пятидесятых годов и другая старая мебель. Только кровати она купила в ИКЕА. Но и их они с Кристером перекрасили в разные цвета – розовый, бирюзовый, желтый, красный, – чтобы было не так скучно. Яркая картинка из детской книжки – так, по замыслу Ребекки, это должно было ощущаться. И все именно так и получилось. Здесь сразу поднималось настроение. И Ребекка перестала, наконец, видеть отца за кухонным столом каждый раз, как только переступала порог этой комнаты.

* * *

Они пошли в баню, которую Ребекка топила всю вторую половину дня. Снуррис улегся в предбаннике у открытого очага. Снаружи в снегу ждали своего часа бутылки с пивом. Ребекка нарезала слегка подкопченную маринованную оленину. Она уже успела забыть о своем решении не пить перед едой.

Они плеснули на каменку и застонали, окутанные клубами первого пара. Выпили и с криками выскочили на снег. Все получалось проще, чем думала Ребекка. София через ph работала управляющей – и управляла, как выяснилось, семейным состоянием.

– Ума не приложу, зачем они отправили меня учиться на юриста, – недоумевала она. – Нашей семье куда нужнее квалифицированный врач, который мог бы ставить диагнозы и прописывать лекарства.

И далее очень смешно изложила историю своего полусумасшедшего рода как по материнской, так и по отцовской линии.

Вторая София оказалась налоговым юристом и специализировалась на международной прибавочной стоимости. Она недавно развелась, и в этой связи тоже было о чем поговорить. Мария передала последние сплетни со старого места работы Ребекки. Клара с мужем собирались строить дом в Оре.

– Хочу, чтобы все было как здесь. – Клара развела руками, как бы охватывая и баню, и дом в широком жесте.

«Вилла в горах в Оре и лачуга в Курравааре», – сравнила про себя Ребекка и выплеснула на каменку полный ковш, заставив Клару и Софию через f переместиться на нижний ярус.

Ее удивляло, что эти богатые женщины с Юрхольмена в разговорах только и делали, что принижали свои семьи и родственников. Вспоминали каких-то сумасшедших предков или нищих прадедушек, родом не из Стокгольма. Или просто переводили беседу на собак. Интересно, зачем они это делали?

– Ну кто хочет добавить жару? – спросила Ребекка и вышла под снегопад.

Босая, шагнула в сугроб и вытащила сразу пять бутылок пива. Так было легче скрыть смущение, перестать наконец чувствовать себя обделенной. В конце концов, они знали, куда ехали. И к кому.

«С другой стороны, – думала Ребекка, – а не пошли бы все они к черту…»

Тут ей стало стыдно. За что она их так, в самом деле? Что сделали ей эти женщины?

– Еще полчаса, – объявила Ребекка, возвращаясь в баню. – Потом закругляемся. Скоро приедет Анна-Мария.