Грехи наших отцов

И снова как на мясо. Бёрье думает, что единственный, в чьих глазах мясо сам Тагген – это его отец. Ниркин-Юсси сжимает губы и делает свистящий вдох-выдох через плоский боксерский нос. Король разводит руками в жесте, который может означать: «Или у тебя на этот счет другое мнение?»

– Ты встал на ноги на счет «семь» и только на «восемь» поднял руки, – все так же терпеливо разъясняет Юсси. – При этом тебя шатало из стороны в сторону. Одно дело проиграть, совсем другое – получить взбучку. Это не одно и то же.

– Он не получит взбучку, – заверяет Король ледяным тоном. – И не проиграет.

Он поднимает палец, как будто собирается приставить его к груди Юсси, но что-то в глазах последнего заставляет Короля остановиться на полудвижении, и вместо этого он медленно обводит пальцем зал.

– Здорово, правда? – спрашивает Король. – Столько места, и за такие деньги…

– Ну хорошо, – соглашается Ниркин-Юсси. – Твой парень поедет на соревнования, под твою ответственность.

Теперь Король – сама любезность, потому что добился своего. Он смеется, как будто это была шутка. Хлопает Ниркина-Юсси по плечу. Потом идет к тем, кто тренируется. Поздороваться, перекинуться парой слов. Затем открывает дверь и исчезает в метели. Тагген хвостом следует за отцом.

В зале становится тихо. Дубленое лицо Ниркина-Юсси не выражает ничего определенного. Большие кулаки, из-за которых он получил свое прозвище – «ниркки» значит «кулак» – безвольно свисают по сторонам. Но плечи опускаются и вздымаются в такт ритмичным движениям грудной клетки. Юсси разворачивается на каблуках и направляется в раздевалку. Проходит мимо Бёрье, только что завершившего раунд с боксерской грушей. Груша возвращается, и Бёрье получает от нее неожиданный хук. Ниркин-Юсси кладет руку на его плечо и увлекает в сторону. Бёрье нужно сделать шаг, чтобы выдержать удар груши и не упасть.

– Как ты держишь равновесие? – шипит Ниркин-Юсси. – Никогда не прогибайся назад, слышишь? Сколько можно повторять?

Он исчезает в раздевалке и выходит через десять минут с перчатками под мышкой. Спрашивает, не хочет ли Бёрье размяться.

Бёрье кивает. Если он и раскис ненадолго, то все забыл, пока смолил подошвы. Он никогда не был в спарринге с Ниркином-Юсси.

– У тебя быстрый левый, парень; а правый? Следи за правой рукой – ты мог бы провести мне хук в голову. Или левой в печень. Только рассчитывай силы, чтобы противник выдержал. Иначе он может вообще не подняться.

В печень – смертельный удар. Остаток матча противник будет невменяем.

Бёрье наносит левый удар. Не сильный, но быстрый. Видит в глазах Ниркина-Юсси удивление.

– «Ты поразишь их жезлом железным; сокрушишь их, как сосуд горшечника»[39], – цитирует Ниркин-Юсси. – Следи за правой!

Бёрье отскакивает, уклоняется. Собирается в движении. Уходит в сторону, когда тренер пытается достать его джебом. И бьет в тот момент, когда Ниркин-Юсси оттесняет его назад.

– Не останавливайся, – шипит тот, – не расслабляйся ни на секунду. Используй левую, даже когда отходишь. Ты ведь можешь продолжать вести бой. Ненавижу парней, которые отступают к канатам и закрывают руками голову, как бабы.

Пот стекает ручьями, как вода в овраг весной. Ниркин-Юсси хрипит – словно Господь возвещает на Синае.

– Держи гард! Опусти подбородок! Расслабь плечи! И не задерживай дыхание, чтобы мышцы получали кислород. Без кислорода ты покойник. Дыши, дыши! И не крути так телом, ты теряешь равновесие. Представь, что тебе проткнули череп железным стержнем – от лба до затылка. Это и будет твоя ось.

Когда они заканчивают, Бёрье дрожит, как новорожденный теленок. Выплевывает капу, наклоняется вперед и дышит, упершись руками в колени. Ниркин-Юсси тоже весь красный и запыхавшийся.

– Ты готов, – говорит он, и Бёрье ощущает одобрительный хлопок по спине. – Теперь нам нужна еще одна машина. Поедешь в Карлебю на выходные. Они там, в Финляндии, не такие формалисты. Для финнов главное, чтобы их мальчики ходили на матчи, не тратя целое состояние на дорогу.

Тем не менее никто из клуба «Северный полюс» не участвовал в соревнованиях в таком молодом возрасте, насколько это известно Бёрье. Что он скажет маме? Придумает новую ложь, вроде той, что закатился с ребятами в Турнедален на выходные?

Бёрье выпрямляется, смотрит в зеркало на стене. Он высокий. Не особенно мощный, но вытянутый и широкоплечий. Светлые волосы аккуратно подстрижены – как-никак, мать работает в салоне красоты. Короткие штаны и насквозь промокшая майка. Взгляд – одинаково быстрый в правую и левую сторону – боксер. В нем есть что-то от отца, нужно только добавить татуировок. Бёрье разглядывает точки на руке.

* * *

В Финляндии его ждет то, что Ниркин-Юсси называет взбучкой. Шведам кажется, что финны бьют очень сильно. Лишь много лет спустя выяснится, что причина тому – старые перчатки и особенности финской набивки. Но тогда этого никто не знал. Их будто отходили железной трубой – вот единственное, что понимали парни из Кируны. По всему телу синяки.

Но проблемой Бёрье стали не только финские перчатки.