Грехи негодяя

Он, Клейтон, едва не убил друга!

И в тот же миг Оливия завизжала так громко и пронзительно, что не приходилось сомневаться: через несколько секунд сюда сбежится весь дом.

Йен выругался и проворчал:

– Просил же не кричать, когда я тебя отпущу.

– А я не давала согласия молчать, – ответила Оливия, заметив, что Клейтон не бросается на непрошеного гостя и выглядит скорее смущенным, чем встревоженным.

– Не могу поверить, что ты никогда ничего не говорил ей обо мне, Клейтон. «Трио»… Это значит, что нас трое, а не только ты и Малышка. – Йен потер ладонь, укушенную Оливией. – Эта дама не желает мне верить.

– Вы действительно знаете друг друга? – спросила Оливия. Ее лицо – в том месте, где к нему прикасалась рука Йена, – покраснело.

Клейтон понадеялся, что она откусила ему изрядный кусок плоти.

– И очень хорошо, что не верит, – пробурчал Клейтон. – Оливия, этот субъект – действительно член нашего трио.

– Дух, – представился Йен.

– Он же Йен Мэддокс, – добавил Клейтон.

– Неужели мы уже называем всем подряд наши настоящие имена? – удивился Йен.

– Не всем подряд, – буркнул Клейтон.

Из коридора донеслись шаги.

– А вот и слуги, – вздохнул Йен. – Встречи с ними я и старался избежать. Полагаю, мне следует исчезнуть, а вы уж с ними как-нибудь сами разберитесь. – Он поклонился Оливии и ухмыльнулся. – Сейчас вы увидите, почему я получил столь интригующее прозвище.

Клейтон и Оливия повернулись к двери, и тотчас вошли Катя, два лакея и горничная.

– Что-то случилось? – с тревогой спросила княгиня.

Оливия обернулась – и замерла. А Клейтон понял, что на нее произвел должное впечатление излюбленный трюк Йена – таинственное исчезновение.

Клейтон видел это много раз, поэтому точно знал: ничего фантастичного в исчезновении друга нет. Йен был пониже ростом и немного шире, чем Клейтон, но умел двигаться с ловкостью и проворством акробата. Вероятнее всего, в данный момент он отдыхал в гардеробе.

Оливия в немом восхищении продолжала озираться. Наконец, снова повернувшись к двери, пробормотала:

– Нет, ничего не случилось. Просто я увидела мышь.

– Она была отвратительной, – вступил в беседу Клейтон. – Мне показалось, она выбежала из-под гардероба. Пусть слуги проверят.

Лакеи переглянулись и с недовольным ворчанием стали двигать тяжеленный гардероб. Никаких грызунов под ним, разумеется, не оказалось. Но Йен, должно быть, испытал несколько неприятных минут, на что Клейтон и рассчитывал.

Катя, прищурившись, спросила:

– Вы хотите перебраться в другую комнату, барон?

Клейтон покачал головой:

– Нет, меня и эта вполне устраивает.

Княгиня обошла вокруг Оливии, и Клейтон заподозрил, что от ее взгляда не укрылись морщинки на платье, появившиеся после борьбы с Йеном.

– Полагаю, Оливия, нам следует осмотреть и твою комнату.

– Но я не думаю, что…

Но Катя решительно взяла ее под руку.

– Я настаиваю. В моем доме не будет проблем с грызунами.

Клейтон пошел следом за ними, но Катя властным жестом остановила его.

– Тебе лучше остаться в своей комнате и проследить, не вернется ли мышь. Или, возможно, злобный кабан.

Княгиня, Оливия и слуги прошли в соседнюю комнату и плотно закрыли за собой дверь. Но их голоса были слышны, и Клейтон приложил ухо к двери.

– А теперь ты расскажешь мне, что на самом деле произошло, – заявила Катя. – Если, конечно…

– А меня вовсе и не было в гардеробе, – сообщил Йен, внезапно появившись рядом с другом, и из-за него тот не расслышал ответ Оливии.

– Жаль, – сказал Клейтон. – Ты был под кроватью? – Густые волосы Йена с одной стороны были припорошены пылью.

– Мне жаль, что я едва не убил тебя кинжалом, дорогой друг, – сказал Йен, очень точно подражая голосу Клейтона. Потом перешел на свой собственный. – Теперь ты можешь не чувствовать себя виноватым за то, что не извинился.

– Я вовсе не…

– Да, я знаю. Поэтому я извинился вместо тебя.

– Я хотел сказать, что вовсе не чувствую себя виноватым.

– Ты ранишь меня в самое сердце, старик. – Йен подался вперед и со всей возможной театральностью приложил ухо к двери. – Теперь мы будем шпионить из-за двери?

– Я не шпионил, – буркнул Клейтон.

– Да, конечно, понимаю. Просто пол наклонился, и ты прислонился к двери. – Йен усмехнулся. – Я рад, что ей хватило ума заорать, как только я ее отпустил. Она храбрая девушка. В своих рассказах о ней ты об этом не говорил.

Клейтон всегда гордился своей памятью, но про храбрость Оливии ничего не помнил. Возможно, храбрость всегда существовала, но он предпочел о ней забыть и помнил главным образом о мнимом предательстве Оливии. Теперь же, думая о ней, он вспоминал не о предательстве, а о чудесных минутах, которые они провели вместе.

Но он не хотел ничего помнить! Воспоминания были… слишком сладостными. Как кусок сахара после долгих месяцев голода.

– Я о многом никогда не упоминал.

Йен вздохнул:

– Ну конечно! И все потому, что ты негодяй, которому на все наплевать, кроме мести, не так ли?

– Я никогда не утверждал, что мне на все наплевать. – Клейтон поднял с пола лист бумаги и положил в карман. Это была часть списка, которую составляла Оливия. Должно быть, она уронила бумагу, когда подверглась нападению.