Грехи Отца

Когда я вернулся, клиника была закрыта. Я вломился после того, как поискал на своём смартфоне информацию о том, как отключить сигнализацию. Мне удалось найти информацию о конкретной марке и модели, которую использовала клиника. Я отключил её менее чем за пять минут и вскрыл замок задней двери менее чем за две. Затем я потратил следующие два часа на уничтожение и замену образцов спермы. Не знаю, что бы я делал без DVD-диска Кента. Ты знаешь, там действительно было 2013 выстрелов спермы.

* * *

- Это первое интервью с Марией Хорровиц, матерью осуждённого серийного убийцы Адама Хорровица. Мы в её доме. Дата - 15 июля 2014 года. Не могли бы вы рассказать нам немного о детстве Адама? Расскажите нам о его отце. Всё, что у нас есть, - это рассказ Адама, который кажется немного жестоким, хотя Адам, похоже, так не думает. Может быть, вы сможете лучше представить своего мужа? (Он роется в сумке, достает из кармана салфетки и протягивает их.) Вот это поможет. Вытрите слёзы. Не торопитесь. Когда будете готовы, скажите мне.

- Я не хочу, чтобы кто-то сочувствовал моему мужу. Если кто и заслуживает сочувствия, то это я. Я. Вы знаете, как я хотела ещё одного ребёнка, знаете?

Я была воспитана католичкой. Мои родители были строгими, всегда отстаивали свои традиционные ценности. Никогда не думала, что могут быть родители хуже их. Когда мне исполнилось восемнадцать, я оставила дом и религию, была почти уверена, что никогда не оглянусь назад. Если я когда-нибудь поступала так, с чем, по всей видимости, не были согласны мои родители или Бог, меня избивали. Так я получила массу побоев. Больше, чем мне хотелось бы помнить. Я выросла, ненавидя Бога, во всём его лицемерии и зле, и завидовала своим друзьям в школе с атеистическими или нерелигиозными родителями. Я пообещала себе, что никогда не буду воспитывать своего ребёнка католиком. Я думала, что нет ничего хуже. Я ошибалась.

Когда я была молода, я влюбилась в учёного Виктора. Он был так очарователен. Я просто потеряла голову. Я знала, что это был тот самый единственный, поэтому вышла за него замуж без благословения родителей.

Когда я была беременна, мы договорились, что он возьмёт на себя воспитание ребёнка. Я не хотела, чтобы моё собственное воспитание влияло на то, как я воспитываю своего ребёнка. Так что я позволила ему позаботиться об этом. Это была моя первая ошибка. Я не должна была давать ему такой контроль. В конечном итоге это заняло его жизнь. Он стал одержим идеей сделать из маленького Адама более лучшую версию. Это было ужасно. Он всегда проводил над ним эти эксперименты. Ой, я не смогу вам их объяснить ни в малейшей степени. Всё это было для меня слишком сложно. Я просто знала, что Адам всегда прибегал в мои объятия в слезах. Он был таким юным.

Виктор заставил меня сделать то, чего я думала никогда больше не сделаю. Я начала возвращаться в церковь. Мне нужно было выйти из дома. Мне нужно было сбежать. Я вернулась к своим корням. Я обратилась к Богу. Долгое время у Бога не было ответов для меня. Он молчал. Но потом он сказал мне родить ещё одного ребёнка. Что это дополнит семью и спасёт Виктора от заклятия, его кошмара эволюционистов. Забавно, как Бог сказал мне это. Я вспомнила, как рисовала картинки в своём дневнике, когда была ребёнком, своего будущего «я», живя в большом доме с любящим мужем и двумя детьми.

Когда я предложила мужу идею, он возмутился. Конечно, я никогда не говорила, что собираюсь вернуться в церковь, потому что тогда он мог меня ударить. Каждый раз, когда я поднимала идею завести ещё одного ребёнка, он приходил в ярость. Мы спорили часами. Он кричал на меня, говоря, что я недостаточно красива, недостаточно умна, недостаточно сильна, чтобы привести в этот мир другое существо, и что с моей стороны было эгоистично даже думать об этом. Он ругал себя за то, что был недостаточно совершенен. Что он всегда будет обречён на рождение детей с теми же недостатками, что и его. Он отказался.

Это человек, которого я любила, которого я считала величайшим человеком, вошедшим в мою жизнь, и он отверг себя, как если бы он был мусором всего мира. Я - женщина, которую он любил, объект его фантазий и желаний, и он презирал меня, как будто я была просто какой-то грязной шлюхой, дешёвой проституткой. А бедный Адам сидел и слушал, как мы спорим, и со временем, я думаю, он начал убеждать себя, что он уродлив, туп, слаб и нуждается в исправлении. Со временем он начал позволять отцу экспериментировать над ним. Он не спорил. Он никогда не спорил со своим отцом.