Грехи в наследство

— Макс... мальчик мой... — На Аллу Викторовну жалко было смотреть. Куда делась вся ее властность, ее надменность. В мгновение ока она постарела на десяток лет. Глядя на сына больными глазами, она горестно простонала: — Как же я виновата перед тобой, сынок... Как не заметила, что с тобой происходит...

Мгновение Максим молча и с большим удивлением смотрел на нее, потом вдруг сорвался с места. Упав на колени рядом с Аллой Викторовной, совсем по-детски уткнулся лицом ей в живот и зарыдал. Все его спортивное, холеное тело сотрясалось от судорожных рыданий, и только изредка сквозь громкие всхлипы можно было разобрать:

— Мама, прости! Сам не понимаю, что на меня накатило... Как в тумане... Такая злость, такое раздражение. А тут еще Степан... Все шипит, науськивает... Мама, я не хотел, прости. Правда, не хотел!

Алла Викторовна обхватила его голову руками, зарылась лицом в волосы и горячечно зашептала:

— Ну ничего... Ну успокойся... Убил, и ладно... Мы адвокатов наймем, самых лучших. Тебя оправдают, посмотришь! Мы все сделаем... никаких денег не пожалеем!

— Мама, ты не понимаешь... Ты опять ничего не понимаешь! — приглушенно всхлипывал Макс.

Быть свидетелем этой душераздирающей сцены было тягостно, тем более что помочь им в их проблемах я не могла... Сами должны были разбираться. Поэтому я просто повернулась к ним спиной и, покопавшись в сумке, выложила на стол часы, кольцо и запонки.

— Возвращаю в целости и сохранности, — сказала я, ни к кому персонально не обращаясь.

Алла Викторовна и Макс моих слов не услышали. Ефимов бросил в мою сторону короткий ненавидящий взгляд и снова уставился на жену с сыном. Что касается Можейко, его происходящее не сильно взволновало. Подойдя ко мне, он кивнул на предметы на столе и насмешливо усмехнулся.

— Они свое дело сделали. А вы? То, что вы внесли в наш дружный мирок полный разлад, уже очевидно. Однако вас ведь не за этим нанимали, а? Как обстоят дела с тем, зачем вас, собственно, и привлекли к этому делу?

— Вас это действительно интересует? — я холодно посмотрела на него.

— Конечно!

— Хорошо, отчитаюсь. Павел Юрьевич, как вы и сами это понимаете, к дворянам Денисовым-Долиным никакого отношения не имеет. Но гордиться своими предками у него все основания есть. Его дед был талантливым скульптором. Очень известным и состоятельным человеком. Рядом с деревней Васькино у него был дом. На той фотографии, что хранилась у Павла Юрьевича, Ольга Петровна и ее мать как раз и сняты возле него. Кстати, его дед дружил с графом Денисовым-Долиным и выполнил для его парка несколько заказов. В журнале «Столица и усадьба» за 1915 год имеются их фотографии. Там же и подписи: работа Петра Иванова. К сожалению, я была невнимательна и сразу на эти подписи должного внимания не обратила.

— И как же Ольга Петровна оказалась в Вуславле? — хмыкнул Можейко.

— Ее родителей убили в восемнадцатом году. Из города приехал отряд реквизировать имущество, а хозяин оказал сопротивление... В общем, она в одночасье осталась сиротой. Ее приютила прислуживавшая в доме молодая женщина, но время было голодное, и долго держать у себя дочь бывших хозяев она не могла. Девочка это понимала, тяготилась своим положением и однажды объявила, что отправляется в город на заработки. Ее никто не отговаривал. По меркам того времени она уже была достаточно взрослой, чтобы ее приняли работать на фабрику. Вся проблема заключалась в документах, и тогда члены сельского совета решили ей помочь. Поскольку дед Павла Юрьевича всегда находился с жителями деревни в хороших отношениях и многим из них давал работу в своих мастерских, то сельсовет посчитал возможным отплатить добром за добро. Ольге Петровне выписали справку, где говорилось, что по социальному происхождению она относится к крестьянам-беднякам, семьи и имущества не имеет, поскольку является круглой сиротой.

— Вот отчего она умела рисовать...

— Конечно! Отец научил.

— Получается, из нашей затеи с дворянским званием Павла ничего не вышло? — криво улыбнулся Можейко.

— Нет, конечно. Вы и сами знали, что это пустая трата времени. Однако потомка Денисовых-Долиных я все же нашла.

— Ага, значит, таковые существуют? Надо же, как интересно! И кто же это?

— Вы, Степан Степанович. Ведь это ваша мать была дочерью Андрея Константиновича Денисова-Долина.

— Это вы таким образом пытаетесь отработать гонорар? — с недоумением вздернул брови Можейко. — Оригинально, но уж очень фантастично.

— Гонорар здесь ни при чем, я его и так получу. А насчет фантастичности... Истинную правду говорю.

— Жаль вас огорчать, но вы ошибаетесь, — нахмурился Можейко. — Мою мать звали Октябриной, и фамилия у нее была не Денисова-Долина.