Грехи в наследство

— Доброе утро, Алла Викторовна, — сдержанно поздоровалась я, хоть меня так и подмывало сказать ей пару ласковых слов.

В отличие от меня Алла Викторовна пребывала в отличном расположении духа и мой звонок восприняла как вещь само собой разумеющуюся.

— Анечка? Ну наконец-то! Куда же вы пропали? — воскликнула она.

— Я? Пропала? — От нахлынувшего возмущения я чуть не задохнулась. — Да я звонила почти ежедневно, только вас нигде не было.

— Неужели? — хихикнула Ефимова. — Значит, вам просто не повезло.

«И не могло повезти, если ты мобильник выключила», — мрачно подумала я.

А Ефимова тем временем фонтанировала энергией и без передыху сыпала вопросами:

— Ну как подвигается ваше дело? Есть первые успехи?

— Об успехах говорит пока рано, — сухо откликнулась я, совсем не разделяя ее жизнерадостности. — Есть некоторые догадки, и в связи с этим мне нужно уточнить некоторые детали. Это касается родителей и ближайших родственников Павла Юрьевича. Скажите…

— Нет-нет! Только не по телефону, — торопливо остановила меня Алла Викторовна. — Давайте встретимся и поговорим с глазу на глаз. Если позволите, сама приеду к вам. Я сейчас тут неподалеку, в Петровском пассаже.

Против этого предложения я возражать не стала. Личная встреча меня вполне устраивала. Это тебе не телефонный разговор, когда не видишь лица собеседника, и нет никакой возможности выпросить все досконально.

— Жду, — без колебаний согласилась я.

Алла Викторовна явилась меньше чем через полчаса и выглядела великолепно. На сей раз она мне показалась сушеной воблой. Высокая, подтянутая, с прекрасным цветом лица и жизнерадостной улыбкой.

— Вот, захватила пирожных к чаю, — прямо с порога по-свойски сообщила она, помахивая перед собой красочной коробкой с кокетливым бантом.

— Проходите в комнату, — не скрывая отчуждения, пригласила я.

И снова у меня появилась возможность убедиться, что Алла Викторовна обладает поистине непробиваемой психикой. Равнодушно проигнорировав мое явное недовольство, она шаловливо подмигнула мне:

— А может, на кухне? По-простому? Посидим, попьем чайку, и вы мне все обстоятельно расскажите.

— Как пожелаете, — проронила я и, повернувшись к ней спиной, двинулась в направлении кухни.

Пока я ставила на стол чашки и выкладывала пирожные на блюдо, гостья беззастенчиво вертела головой по сторонам.

— Мне нравится, — как и в первый раз, вынесла она свой приговор, и прозвучало это очень категорично.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я.

Мой тон явно не располагал в светской беседе, но Алла Викторовна как ни в чем не бывало продолжала оживленно болтать:

— Честно говоря, я иначе представляла себе ваше жилье. Думала, раз занимаетесь антиквариатом, все должно быть другим… Ну вами понимаете… Картины по стенам, старинные безделушки… А тут ничего подобного! Все так стильно, так современно… Как к подобной обстановке относится Алексей Антонович? При его-то капиталах…

— Голубкин ко всему этому касательства не имеет. Здесь живу я, — отозвалась я, всем своим видом показывая, что затронутая тема мне не нравится.

Аллу Викторовну мое недовольство не смутило, и она благодушно заявила:

— Извините, если не в свое дело лезу, но уж такой я человек. Что думаю, то и говорю.

Выслушивать ее откровения, причем очень далекие от истины, не было ни времени, ни настроения, и я поспешила перевести разговор на интересующую меня тему:

— Мне нужна информация о родителях и ближайших родственников Павла Юрьевича. И побольше подробностей. Фамилии, места проживания.

Моя просьба Ефимовой не понравилась, и она сердито насупилась:

— Зачем?

— Чтобы начатое расследование продолжалось, — не менее сердито ответила я. — Герб на часах оказался настоящим. Принадлежал Денисовым-Долиным.

Лицо Аллы Викторовны моментально разгладилось, и, порывисто подавшись вперед, она выдохнула:

— Знатные?

— Да, от Рюриковичей род вели.

Ефимова откинулась на спинку стула и торжествующе усмехнулась.

— Видите, я была права!

Потакать ее непомерному тщеславию я не собиралась и потому с легким злорадством сообщила:

— Загвоздка в том, что род этот давно пресекся. В 1815 году умер последний его представитель.

— Это невозможно! — возмутилась Алла Викторовна. — Свекровь сама рассказывала…

— Вот об этом поподробнее. Что именно она рассказывала?

— Но я же все объяснила…

— Этого мало. В том, что вы говорили, слишком мало конкретики.

— А вещи?! Часы, кольцо, запонки? Где она их взяла, по-вашему? Украла? — так и вскинулась Алла Викторовна, яростно сверкая глазами.

Я покачала головой.

— Вряд ли. Не стала бы она дарить сыну ворованное. Скорее, получила в наследство.

Я принялась излагать Ефимовой придуманную утром теорию о сестре и семейных реликвиях, Ефимова слушала внимательно, но с каждой моей фразой хмурилась все больше и больше.

— Получается, этот герб не имеет к Павлу никакого отношения? А как же титул? Дворянство? — разочарованно протянула она, как только я смолкла.

«Далось тебе это дворянство. Без него тебе, что ли, плохо живется», — раздраженно подумала я.