Грехопадение

— Это также послание, Мила. Послание, чтобы ты доверяла своей интуиции. Доверяй своим инстинктам и смотри сквозь иллюзию лжи и обмана.

Слова Елены, отягощены предупреждением, словно кто-то залил бетоном мой желудок.

Она взглянула на третью карту. Императрица.

— Тебе нужно быть осторожной, Мила. Тем более что…

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Елена вскочила на ноги, и крупная фигура Святого отбросила тень на колоду карт.

— Я просто…

— Ты знаешь, как я отношусь к карточным гаданиям, Елена. — В его голосе слышался гнев, враждебность, которая волнами исходила от него.

Я выпрямилась и взяла Елену за руку, стараясь двигаться впереди нее.

— Это была моя идея. Я попросила ее погадать мне.

Он не сводил взгляда с Елены. Казалось, он даже не слышал моих слов, словно отказывался признавать мое существование… пока его глаза не заметили карты. На его лбу образовались бороздки, и он бросил в ее сторону предупреждающий взгляд, весь их разговор происходил без единого слова. Но я чувствовала, чувствовала, что между ними что-то происходит, что-то, что я не должна была улавливать.

Я сделала два шага и наклонился к Сэйнту.

— Я попросила ее погадать для меня. Кроме того, это всего лишь карты. В них мало правды.

Когда он посмотрел в мою сторону, я увидела, что слова горят на кончике его языка, прося порицания и презрения. Я ожидала этого, расправив плечи, но он удивил меня, прикусив язык.

— Елена, не поможешь ли ты Миле подготовиться к балу? А также собери сумку на ночь, так как мы остановимся на ночь в отеле в Риме.

— Конечно, Марчелло. Пойдем, Мила. У нас много дел.

Я оторвала взгляд от его лица, собираясь обойти его, но он схватил меня за локоть и притянул к себе, прижимаясь своими губами к моим, целуя меня так, словно мой вкус был противоядием от яда, который чернил его душу. Наши рты сомкнулись в страстном поцелуе на пять секунд, которые, казалось, длились целую жизнь. Удивительно, как его губы могли заставить все плохое вокруг нас исчезнуть, поставив весь мир на беззвучный режим. Он прервал поцелуй и откинулся назад, внимательно изучая меня сверху донизу.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да. А что?

— Просто спросил. Я просто вспомнил в лифте тебе было нехорошо.

Я улыбнулась.

— Теперь я в порядке. Не волнуйся.

— Хорошо. Его выражение лица смягчилось. — А теперь иди и надень то красное платье, которое я хотел бы сорвать с твоего тела позже.

Я оскалилась в однобокой ухмылке.

— Немногого ли хочешь?

— О, ты даже не представляешь.

— Думаю, представляю. — Я прикусила губу, чувствуя, как по щекам разливается жар, и развернулась, чтобы пойти в другую сторону, слегка покачивая бедрами, так как чувствовала его горячий взгляд на своей заднице.

17. СВЯТОЙ

Я захлопнул дверь и вошел в кабинет, где меня ждал Джеймс.

— Он будет там.

— Сукин сын. — Я топал через комнату.

— Вполне логично, что он там будет, ведь он единственный человек, который может представлять семью Торрес.

Я сел в кресло и сжал кулаки.

— Я не доверяю ему рядом с ней.

— Я тебя не виню. Особенно если он знает о том дополнительном пункте в завещании своего отца.

— Есть какие-нибудь признаки того, что он знает?

Джеймс покачал головой.

— Если он и знает, то очень хорошо делает вид, что ничего не знает.

— Мой отец знает об этом, поэтому мне интересно, как он собирается это разыграть.

— Что ты имеешь в виду?

Я провел пальцами по челюсти.

— Если бы я был на месте отца, я бы хотел разыграть это двумя способами. Первый — рассказать Рафаэлю и попытаться манипулировать им, чтобы он выполнил мою просьбу. Второй — не говорить Рафаэлю и посмотреть, как все сложится, надеясь, что этот ублюдок окажется достаточно тупым и жадным, чтобы сделать какую-нибудь глупость, которая, в свою очередь, оставит его руки чистыми.

Джеймс сузил глаза.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но, если Рафаэль сделает какую-нибудь глупость, разве это не повлечет за собой причинение вреда Миле?

Мой желудок вывернулся наизнанку.

— Да. Это так.

— На что мы надеемся?

Я потер виски, чувствуя, как вся чертова вселенная давит мне на плечи.

— Я не знаю, чувак. Честно говоря, ни хрена не знаю. Если Рафаэль будет вести себя как жадный ублюдок, каким я его знаю, Мила пострадает. Если мой отец поведет себя как манипулирующий мудак, каким я его знаю, Мила пострадает. Черт! — Я хлопнул кулаком по столу. — Впервые в этой войне с отцом я оказался в гребаной ситуации Уловка-22 (1). Я в полной заднице, что бы отец ни решил сделать.

Джеймс постучал пальцем по подлокотнику своего кресла — раздражающая привычка, которую он перенял от меня за эти годы.

— Это потому, что ты не рассчитывал влюбиться в девушку Торрес. Она должна была стать не более чем сопутствующим ущербом.

Я сузил глаза, глядя на него, а по шее пробежали мурашки от раздражения.

— Мне кажется, что мы уже говорили об этом раньше.

Джеймс ухмыльнулся.

— Послушай, мужик, посмотри на это с другой стороны. Дело не в том, что между тобой и Милой, что бы это ни было, а в том гребаном пункте, который все усложняет, о котором никто не знал, и который выебал нас всех в задницу.