Греховная погибель

Затем, как будто его взорвала невидимая энергия, его тело оторвалось от моего, и швырнуло через всю комнату с такой силой, что один из шкафов разлетелся вдребезги. Я поворачиваюсь, натягивая одеяло на обнажённое, ноющее тело, как раз когда Легион встаёт. Его глаза широко раскрыты от ужаса, и краска отхлынула от лица. Он открывает свои бледные, сухие губы, чтобы заговорить, но его дикий взгляд говорит сам за себя.

Это был не он.

— Иден, — удаётся прохрипеть ему. — Иден, мне очень жаль. Я…

Я качаю головой. Он ничего не может сказать такого, что могло бы всё исправить. Он ничего не может сделать, чтобы между нами всё стало в порядке. Мы оба это знаем. Это не просто ещё одна трещина в наших и без того разрушенных отношениях. Это кратер, широкий и глубокий, как самые тёмные ямы Ада.

С полными слёз глазами я наблюдаю, как Легион поправляет одежду и выходит из спальни, закрывая за собой дверь. И сразу после этого я отпускаю весь страх, боль и унижение, которые душили меня с тех пор, как он потерял контроль. В груди вздымаются рыдания, я плачу в атласное одеяло, ненавидя Легиона за то, что он причинил мне боль. Ненавидя себя за то, что лежу беспомощная, слишком захваченная его неистовым безумием, чтобы отбиваться. Я не знаю, что всё это значит, но, несомненно, знаю, что он мог бы сделать гораздо хуже. Он мог убить меня.

Теперь вопрос в том, кто виноват? Легион? Или извращённый ублюдок внутри, который овладел его душой?

Я не знаю, как долго я лежала и плакала, моё обнажённое тело покрыто запахом его пота и секса. Но когда я, наконец, поднимаю глаза, вижу, что у меня аудитория. Отшатнувшись, я громко ахаю и крепче прижимаю одеяло к груди, надеясь, что не обнажила больше кожи, чем уже было выставлено напоказ. Я не знаю, как долго он сидит там, небрежно откинувшись, согнув одну ногу и положив лодыжку на колено. Но он знает, что произошло. Я вижу, как жалость затуманивает его фиолетовые глаза с крапинками звёзд.

— Как… как ты сюда попал? — Он никак не мог войти через дверь. Я бы услышала, даже сквозь рыдания.

— Я пытался предупредить тебя, — бормочет Люцифер, игнорируя мой вопрос. — Я думал, что у нас больше времени — по крайней мере, до тех пор, пока угроза не минует. Я должен был быть здесь.

— Ты знал, что это произойдёт? — У меня срывается голос от эмоций.

Люцифер качает головой.

— Заблудшие души полны злобы и обиды. Они питаются страданиями и болью других. Это их подпитывает. И сопротивление Легиона только соблазняет их мучить его ещё больше.

— Но ты знал, что он будет таким. Ты знал, что он превратится в монстра. — И всё равно позволил этому случиться. Мало того, он всё это подстроил. Он хотел, чтобы Легион стал тем, кем когда-то был.

— Иден, не думаю, что ты понимаешь. То, что случилось сегодня вечером… что ты видела… Это ничто.

— Ничто? — Я усмехаюсь. — Он… он… — Я даже не знаю, что он сделал. И даже если бы могла описать, не смогла бы произнести это вслух. Не перед Люцифером.

— Он такой и есть. Ты кое-чего не видишь. Дикарь. Убийца. Демон. Признаюсь, я полагался на шоковую ценность во время твоего пребывания в моём мире. Но Легион… не для показухи. Это не игра, чтобы посмотреть, как далеко он может раздвинуть твои границы. Он такой и есть.

Люцифер плавно поднимается, но всё же в его плечах и вдоль чётко очерченной линии подбородка заметно напряжение. Он подходит к кровати и садится передо мной, и запах смертоносной белладонны почти затмил остатки секса, задержавшиеся на моей коже. Когда Люцифер в моей спальне, на моей кровати, только смятое одеяло прикрывает моё обнажённое тело, я чувствую себя неловко. Нервно. Испуганно. Но боюсь не его как такового. Просто опасаюсь из-за присутствия.

— Иден, — начинает он, изучая моё лицо взглядом, прежде чем, наконец, остановиться на моих губах. — Я никогда не хотел этого для тебя.

— Знаю. Ты хотел моей смерти.

Он торжественно кивает.

— Сначала, да, но только потому, что знал, на что способен Уриэль. Я тебя не знал. И однажды узнал… Что ж, ущерб уже был нанесён. Адриэль нашла тебя. И оставался лишь вопрос времени, когда Сем7ёрка тоже найдёт тебя.

— И они сделают за тебя грязную работу.

Он пожимает плечами.

— Лучше они, чем я. Уриэль — придурок, но находчивый придурок. Если у него был план в отношении тебя, я не собирался его срывать. Но я бы не позволил тебе пострадать. Это могу обещать.

Но я уже пострадала. Он стоял рядом и смотрел, как я страдаю от рук моей матери. Голодная, грязная и забытая, меня оставили умирать ещё до того, как научился завязывать шнурки на ботинках. И когда мне не удалось умереть из-за пренебрежения матери, она взяла всё в свои руки.

И Люцифер ничего не сделал.

Так много ночей я лежала без сна, молясь, чтобы кто-нибудь забрал меня от жестокой реальности жизни. Так много ночей я надеялась, что кому-то будет не всё равно на меня. Они бы увидели, что мать больна, её разум разъеден наркотиками и истерией, как и хотел Уриэль. И я могла бы познать что-то, кроме гнили и разрухи, страха и разрушения, которые, как считала, были моим неотъемлемым правом.

И всё же Люцифер ничего не сделал.